Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - маркграф»
Я видел, как медленно бледнеют лица рыцарей, до сильных людей чувство опасности доходит позже, чем до трусливых. – Ваша светлость, – сказал я уверенно, – все кончилось!.. Лава застыла. По крайней мере застывала, когда мы удалялись гордо и красиво, хотя и быстро, очень быстро. Да и глубоковато она, с Божьей помощью все хорошо, все поют… Почему не поют? Сэр Готмар обернулся и подал знак музыкантам на балконе. Дирижер взмахнул руками, полилась плавная успокаивающая мелодия, под которую хорошо жевать вегетарианские салаты и диетические блюда без соли и специй. Герцог вздохнул. – Хорошо, что все закончилось благополучно. – Нам повезло, – сказал сэр Готмар. Рядом с мужем по-матерински улыбается крохотная герцогиня, мне показалось, что она вообще-то и не слушает, занятая тем, чтобы следить за порядком. Зато Жозефина взирает на всю суматоху величественно и надменно, спина неизменно ровная, взгляд холодный, нельзя свое внимание раздаривать по пустякам. – Ваша светлость, – заметил я с почтительной гордостью, – осмелюсь куртуазно заметить, на везение рассчитывают слабые! У нас был успех, а не удача. И, если у вас когда-либо появится необходимость в моих скромных… даже скромнейших услугах, располагайте мною. Он перехватил мой взгляд в сторону его дочери, заметил и то, как по ее губам скользнула легкая, но победная улыбка, помрачнел чуть, потом задумался, бросил испытующий взгляд на Готмара, затем на меня. – Может быть, – проговорил он медленно, – может быть. Сэр Трандерт сказал негромко: – А почему бы сэру Полосатому не дать реабилитироваться? Герцог, все еще с тяжелыми складками на лбу, спросил хмуро: – На что намекаете, любезный сэр Трандерт? – На проблему флота, – ответил любезный сэр. – Воздушного. Герцог бросил взгляд на меня, отвел взгляд в сторону. – Нет, это невозможно. – Почему? – Потому что невозможно, – повторил он с некоторым раздражением. – Это уже чересчур! Там нужна армия, но и она… вряд ли. Леди Жозефина сказала мне с холодной любезностью: – Сэр Полосатый, я изволю прогуляться по саду. Вы проводите меня до входа? – Что за вопрос, леди Жозефина, – воскликнул я. – И даже дальше, дальше, дальше! Герцог нахмурился, а леди Жозефина произнесла уже совсем строго: – Нет-нет, сэр Полосатый, только до сада. – С превеликим удовольствием, – сказал я с чувством. – Располагайте мною, несравненнейшая из всех ледей! Я подставил руку колечком, но она не поняла значения странного жеста, тогда я протянул руку, и леди Жозефина, едва-едва касаясь ее кончиками пальцев, красиво и ровно-спинно пошла к выходу из зала. Я семенил рядом, стараясь попадать в шаг, чтобы ее изящные пальчики, не дай Бог, не соскользнули, это же урон моей галантности и учтивости. Перед нами распахнули двери, двор чист и полит водой из колодца, камни влажно блестят, земля между ними черная, жирная, сочная. По крепостной стене красиво шагают навстречу друг другу закованные в доспехи стражи. На башне тоже бдят, герцог следит, чтобы гарнизон всегда был готов к бою. Странно, если учесть, что здесь не воевали уже сотни лет, если верить рассказам. Леди Жозефина слегка топнула ножкой в изящной туфельке. – Сэр Полосатый, вы слушаете? – Не совсем, – признался я. – Мудрецы говорят, что если хочешь узнать, что на самом деле думает женщина, надо смотреть на нее, но не слушать. Я как раз стараюсь понять, что же вы думаете. – Ну и как? – спросила она язвительно. – Не понял, – сказал я еще откровеннее. – А вы что, в самом деле что-то думали? Я имею в виду, красота такое совершенство, что все остальное только мешает. Она смотрела с сомнением. – Вы говорите так странно… – Столичный шик, – объяснил я галантно. – В провинцию все медленно доходит, увы. А ведь и в такой глуши люди, причем – живые! В столице красиво говорить гораздо важнее умения красиво думать. Она слушала внимательно, лицо медленно погрустнело. Если раньше и была возможность поразить меня герцожьим шиком, то теперь, оказывается, я вообще-то не совсем деревенский, а даже совсем наоборот, столичная штучка. Мы прошли двор, перед нами за донжоном открылся сад, обрамленный кустами цветущих роз. Мы остановились, я втянул ароматный запах всеми ноздрями, а леди Жозефина произнесла со вздохом: – Ласточки низко летают… Как вы думаете, почему? – Обожрались, – предположил я. – Ну что вы, сэр Полосатый, – произнесла она укоризненно, – так непоэтично… – А что? – удивился я. – Здесь комары, как воробьи! Вон один клюнул, чуть с ног не сбил… А еще что-то над вами вьется… Она сказала испуганно: – Только не бейте, только не бейте! А то у вас такое турнирно-рыцарское лицо… Пусть живет. Может быть, сэра Генетера укусит. Я спросил настороженно: – А чем он не угодил? – Комар? – Сэр Генетер. – Один и тот же комплимент третий день говорит! Наверное, выучил с трудом, а теперь всем женщинам… – А он кто? – Сенешаль. – Какой мерзавец, – произнес я с чувством. – Да как он посмел?.. Ладно, я этим займусь. Леди Жозефина, перед вами сад, который вы долго и упорно искали. Я счастлив был вас довести до входа, очень жаль, что не позволили мне ввести себя глубже, но уж ладно, все остальное мне приснится во всех вариантах и во всех подробностях… Я галантнейшим образом поцеловал ей тонкие аристократические пальчики, откланялся и со скорбным вздохом пошел обратно к донжону, всем своим видом показывая, как до самой глубины души возмущен таким непростительным пренебрежением: мерзавец посмел трижды сказать один и тот же комплимент, скотина! Сэр Генетер в своих покоях перед большим зеркалом расчесывает пышные и густые волосы. Я тихонько прикрыл за собой дверь, с ходу вытащил меч и приставил к горлу сенешаля. – Тихо! – шепнул я. – Ничего не говори. Сперва слушай. Кто ты и что ты – это первое. Второе – почему послал тех троих, чтобы помешали вернуться. Понял? Теперь отвечай. Тихо и внятно. Он прохрипел, кося обеими глазами на острую сталь перед лицом: – Это не я… – Как не ты? – прошипел я. – Я знаю, ты. – Мне велели… – Кто? – Передали приказ из резиденции Его Величества… – Ого, – протянул я, но голос мой дрогнул. – А почему? – Не знаю, – шепнул он. – Наверное, там о вас знают больше, чем мы здесь. Или подозревают. |