Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - гауграф»
|
– Не воюем, – согласился я, морщась. – Барон, вы наступили на больной мозоль. Геннегау придется отдать королю. Это столица королевства, а не маркграфства. Он сказал осторожно: – Да, конечно… Но в данном случае я бы посоветовал не вносить ясность… как вы любите. Во всяком случае, не торопиться. Вам лучше побыть с неопределенным статусом… хотя да, он определен, но маркграф вы только для императора. Для Кейдана вы по-прежнему лютый враг, для нас – майордом. Давайте пока затягивать любое прояснение ситуации! Я вздохнул. – Дворец все-таки придется отдать. Это его личное имущество. Он подумал, развел руками. – Хорошо, отдадите… Но надо и свой дворец отгрохать! Или занять готовый. – Зачем? – Иначе столица вся будет под властью Кейдана, – пояснил он. – А так всякий увидит, что король королем, но реальная власть у вас, сэр Ричард. Дворец будет постоянным напоминанием, что, кроме Его Величества, в столице присутствует и другая сила. Я фыркнул: – Думаешь, зачем я сейчас на природе? Вот смотрю, смотрю… И пока ничего подходящего не вижу. Подходящего, чтоб отнять по закону. – По закону? – Ну, да, закон – это мы, не так ли?.. А строить больно долго. Он закусил губу, подумал. – А что, если переговорю со знатными вельможами? Вдруг кто согласится уступить вам свой дворец? Или хотя бы на время? За какие-то льготы? – А за деньги? – спросил я. Он отмахнулся. – Золота у знати хватает. А вот льготы заинтересовать могут. – Хорошо, – сказал я, – только торгуйся. И сам ничего не решай, сперва доложи, что желают. А то вдруг захотят, чтоб я повесился! Он вскрикнул, даже ладони у груди сложил, как в молитве. – Что вы, сэр Ричард! Я сам сто раз все перепроверю, и вы еще со своими людьми посоветуйтесь на всякий случай! – Советоваться, – сказал я, – это искать чужого одобрения уже принятому собственному решению. Но я мудр, и потому советуюсь сперва, а уж потом выбираю лучшее решение и велю на него равняться. Естественно, оно считается моим, принятым в глубоких раздумьях о судьбах страны! Но это естественные и простительные мелочи, для благосостояния народа абсолютно неважно, кто первым сказал «а». Он сказал с робкой улыбкой: – Но для авторитета государя это немаловажно. – Короля играет свита, – согласился я. – Потому я заинтересован, чтобы свита была ого-го. И умная, и хитрая, и красивая, и честная. Со мной, по крайней мере. Так что занимайся подготовкой новой резиденции… маркграфа. Он посмотрел искоса. – А майордома? – И майордома, – согласился я. – Маркграф – официально по королевству, майордом – по моему войску. Посмотрим, как они уживутся. Он проговорил с запинкой: – Меч в руке… порождает… власть. Ваше войско подчинено вам. Его Величество может снова созвать отряды, но Его Императорское Величество будет недоволен новой войной… К тому же вряд ли вы возьмете и выведете свои гарнизоны из захваченных крепостей и замков. Или добровольно передадите их королевским войскам. Я не слушал, обратив все внимание на поднявшийся впереди по улице крик, шум. Из окон домов выглядывали жильцы и тоже орали и показывали вниз пальцами. Через некоторое время из переулка вышла целая группа, в середине туго связанный красивый мужчина с ярким дерзким лицом и веселыми глазами. Толстая веревка обвивала его тело от плеч и до бедер, прижимая руки к бокам, но он улыбался, на сбежавшуюся толпу поглядывал с веселой иронией. Я поставил коня поперек дороги, вскинул руку. – Всем стоять!.. Вам не надо объяснять, кто я? Испуганные люди поспешно опустились на колени. Голос мой грозен, и облик свиреп, только связанный не шелохнулся, рассматривал меня с прежней веселой дерзостью в глазах. Оглядев всех, я после паузы жестом велел всем встать, спросил у командира городских стражников: – Что за переполох? Он ответил с гордостью: – Схвачен самый ловкий вор королевства!.. Он называет себя царем воров. Из толпы крикнули: – Не зря называет! – Он неуловим! – Он всегда убегает! – Он даже в королевской сокровищнице побывал! Я вскинул руку, голоса послушно оборвались. Я кивнул командиру. – И что ему грозит? – Пожизненное заключение, – ответил тот. Я удивился: – Так сурово? За убийство и то меньше дают. А здесь всего лишь за воровство? Он сказал с возмущением: – Это уже седьмая поимка!.. Он все равно никогда не сидел в темнице больше месяца. – Почему? – спросил я. – Раньше давали так мало? – Нет, – сказал командир беспомощно, – эта сволочь всякий раз убегала!.. И снова ворует, бесчестит, надругивается. Я подумал, сказал с достоинством великого правителя: – Я не Соломон, я майордом волей моего войска и маркграф волей Его Императорского Величества. Потому решу по-простому. Эй ты, иди сюда! Громадного роста стражник, на которого я указал пальцем, вздрогнул и подбежал ко мне суетливой рысью, комичной при его массивной фигуре. В одной руке он нес на локте круглый щит, в другой держал тяжелый боевой молот. – Слушаю, ваша светлость! Я указал на связанного вора. – Ты местный? – Да, ваша светлость! – Значит, всех знаешь. И этого? – Да, ваша светлость! – Скажи, он так с детства и родился вором? Стражник замотал головой с таким усердием, что уши захлопали, как у большой охотничьей собаки. – Что вы, ваша светлость! Он в молодости был хорошим сапожником! Очень хорошим. – Скажите на милость, – приятно удивился я. – Даже хорошим? – Да, ваша милость! – заверил стражник. – И отец его был сапожником, и дед, а также трое дядей… – Отлично, – сказал я с облегчением. – Нельзя хорошего мастерового в темницу, это негуманно. Нужно обеспечить ему возможность заниматься любимым делом… или хотя бы таким, что приносит пользу обществу. Надо позаботиться, чтобы он мог шить хорошие сапоги. Руки у него ловкие, а вот быстрые ноги сапожнику ни к чему. Ты все понял? Он взвесил в руке молот, поколебался, глядя в мое лицо, нерешительно кивнул. – Вроде бы… – Действуй, – сказал я подбадривающее. – Обе коленки… Ну! Мой голос ударил его, как кнут. Никто еще не успел ничего понять, а страж ударом ноги сзади под колени подсек связанного, тот грохнулся навзничь. Молот взвился в воздух, словно подброшенный вулканом, и тут же с большой скоростью опустился. Удар пришелся связанному по колену, раздался сочный хруст, который услышали даже выглядывающие из окон. |