Книга Останься со мной навсегда, страница 38 – Назира Раимкулова

Но что-то все же не давало ей покоя. Каким-то непонятным и неведомым ей шестым чувством Наристе вдруг стала осознавать, что болезнь её не болезнь вовсе, а подтверждение её самой заветной мечты снова стать матерью. Но как? Врач прямо исключил беременность. Но Наристе чувствовала, что организм, скорее всего, защищается от внешнего вторжения и не проявляет себя в должной степени. Она решила ничего не говорить своему врачу и подождать. Она также ничего не сказала Атаю. За день до отъезда мужа, Наристе пошла на ультразвуковое исследование. Ультразвук показал, что плоду уже двенадцать недель! Наристе не верила своим глазам: Как? Как такое может быть? Ведь не было никаких предвестников её беременности, протекавшие в её организме изменения никак не влияли на процессы, происходившие в её организме до этого времени? Все её сомнения были развеяны старым профессором, к которому она решила обратиться.

— Ну, что сказать вам, уважаемая? Так бывает. Бывает, что на протяжении всей беременности женский организм не перестраивается и ведет себя так же, как и обычно, и это не аномалия. Я на своем веку был свидетелем десятка таких случаев. Так что я могу вас только поздравить и посоветовать бережней относиться к себе и к ребенку.

Наристе была счастлива. Она решила рассказать об этом мужу за ужином. Вечером, когда все собрались. Атай открыл бутылку шампанского и поднял тост:

— За нашу семью, за нашу маленькую дружную семью!

Ночью, когда Анара погасила свет в своей комнате, Наристе обратилась к мужу:

— Атай, я хочу тебя попросить об одном…

— О чем? — удивился Атай. — Ты не хочешь, чтобы я уезжал? Я же все вижу и я заметил, что когда я сказал о своей командировке, ты расстроилась…

— Нет, не об этом, ты только не волнуйся, сядь сюда. — Наристе поманила его и указала на место рядом с собой.

Атай сел рядом и обнял Наристе. Он поцеловал её:

— Еще не поздно отказаться, если ты не хочешь, я могу и не поехать.

— Нет, езжай, я не против, — Наристе взяла руку Атая и приложила ей к своему животу. Она подняла на него свои намокшие от радости глаза и сказала: «У нас будет малыш».

Атай молчал. Его обуревали чувства. Он не был готов к такой новости, но он всегда мечтал и ждал этого момента, с того самого мига, как он снова увидел свою Наристе. Его разрывали противоречия, он знал, что Наристе рискует своим здоровьем и понимал, что не вправе лишать её материнства. Как не знал он и того, что у них с Наристе был ребенок, которого она так и не смогла вырастить и воспитать, не знал Атай и того, что родила она ему дочь в тот же день, что и родилась Анара. Да и как он мог узнать это?

Он с нежностью погладил живот Наристе, поцеловал её с еще большей нежностью:

— Я остаюсь.

— Нет, езжай, ведь нам теперь много чего может понадобиться, — засмеялась Наристе.

— Сколько уже? — Атай все гладил живот своей жены.

— Три месяца… — Наристе смутилась.

— И ты молчала?

— Я сама не знала, даже не догадывалась, и к врачам ходила, и анализы сдавала, а вчера вот пошла на ультразвук и… вот, — Наристе от счастья засветилась. И в этот момент Атаю показалось, что она самая прекрасная на этом свете и что он ни за, что не поменял бы свою жизнь на другую. — Завтра утром самолет, ты не провожай меня, я сам, теперь тебе надо себя беречь и нашего малыша. Я буду у Анары спрашивать, как ты и что.

— Ой, не надо у Анары… Неудобно как-то перед ней, — смутилась Наристе. — Не говори ей, а то мне стыдно.

— Глупая, отчего тебе стыдно?

— Оттого, что мы с тобой взрослые, а она как раз в таком возрасте, когда будет воспринимать это болезненно. И ничего ей не говори, пожалуйста, я сама как-нибудь с ней поговорю.

— Ну ладно, как хочешь, теперь я не вправе вам перечить мадам! — Атай улыбнулся и крепче прижал к себе Наристе.

Рано утром, Атай, собравшись и поцеловав своих жену и дочь, уехал в аэропорт.

* * *

Завтракали молча. Да и о чем было разговаривать? Наристе не хотела портить утро, а Анара просто не хотела ничего, кроме как ускользнуть поскорее из дома. Она понимала, что ближайшие полгода ей придется терпеть эту зануду Наристе. Скоро Новый год и больше всего ей не хотелось встречать этот праздник со своей мачехой. Она сегодня договорилась встретиться со старыми школьными друзьями и договориться насчет праздника.

После занятий в университете, она около часа посидела в интернет-клубе и ближе к пяти вечера отправилась в кафе на Набережной.

— Ого! Привет, Анаркин! — с порога закричала ей соседка по парте Марта, — Ну, ничего себе ты даешь! Сама нас позвала и опаздываешь! — Она чмокнула Анару в щеку и плюхнулась на дерматиновый диван.

— Привет, всем! — Анара была рада увидеть своих одноклассников, несмотря на то, что во время школьной учебы не сильно с ними общалась. Тем не менее, сейчас они были одними из близких друзей, кто мог понять и принять её.

— Как у тебя дела? — поинтересовался Чынгыз. Анара всегда помнила его неисправимым ботаником, сейчас он учился на медицинском факультете.

— Нормально, у вас как? Давно вас не видела, вы все так изменились, — Анара заулыбалась.

— Да, и только ты осталась такой же маленькой врединой! Ха-ха-ха-ха, — молодежь весело засмеялась.

— Мы слышали в вашей семье пополнение? (Это Марта всегда все знает и всегда вставит свое слово, отметила про себя Анара).

— Ну, да… Теперь у меня мачеха есть… Завели так сказать, — пыталась отшутиться Анара, но в душе ей был неприятен вопрос и она постаралась цинично на него ответить.

— То есть, как это завели? Она что щенок какой-то? — возмутился Чынгыз.

— Да, так оно и есть, она за моим отцом, как собака увязалась, — вдруг разозлилась Анара. — А он из жалости взял её.

— Ну, да, конечно, из жалости. Что ты выдумываешь, Анара! — Чынгыз вдруг напомнил ей её отца. — Человек без любви не может. Ты же сама всегда об этом говорила? — он пристально посмотрел на девушку.

Анара опустила глаза, затем посмотрев на Марту, стала говорить о другом:

— Давайте не будем лезть в чужую жизнь, ладно? Лучше будем думать, как встретить Новый год!

На этом разговоры о семье были прекращены, и молодые люди принялись обсуждать сценарий праздника.

* * *

Декабрь в этом году выпал снежный. Старый снег не успевал растаять, как выпадал новый, закрывая ставшими серыми от грязи проезжающих машин сугробы. Жизнь горожан отличалась от жизни живущих в пригороде суетой и ненужными хлопотами. Со стороны казалось, что у горожан смысл жизни ограничивается лишь добыванием денег, а горожанам наоборот жизнь людей, живущих за пределами, как им казалось, мегаполиса — чересчур размеренной и скучной. Но какими бы ложными принципами не обманывали себя горожане, однако, именно они выбирались первыми на заснеженную природу и предавались её красоте и величию. Наверное, не осталось ни одной горы в пригороде столицы, не ставшей Монбланом для санок и лыж, для полиэтиленовых клеенок и резиновых шин отдыхающих.