Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - рауграф»
|
Он отступил в сторону, поклонился кому-то, невидимому мне. В комнату медленно вошел бледный отец Дитрих, его осторожно поддерживал под руку мрачный и сердито сопящий сэр Растер. Я вскочил в испуге: – Отец Дитрих! Что случилось? Он слабо улыбнулся. – Нет-нет, все в порядке. Ступенька в старом монастыре прогнила, но я катился не так уж и далеко, хотя… Я торопливо придвинул кресло: – Садитесь, садитесь немедленно! Сэр Растер, останьтесь, поможете на обратном пути. Мы тут занимаемся всякими пустяками, в смысле обустройством королевства, но это такие мелочи в сравнении с делами духовными… Отец Дитрих вяло отмахнулся: – Ох, оставьте это для проповедей… Еще не читаете? А уже готовы, даже выражение лица вполне, вполне… Обустроить королевство необходимо прежде всего для того, чтобы ничто не мешало думать о духовном пути… – Этим и занимаемся, – заверил я. – Сейчас вот с Куно продумываем законы, воплощающие в себе величественную идею равноправия! Как вот все равны перед Творцом, так должны быть равны и перед законом. Куно кивал и мысленно записывал, такой у него сосредоточенный вид, но сэр Растер спросил обиженно: – Это как? Я, благородный рыцарь, и грязный простолюдин, будем равны? Сэр Ричард, это недопустимо! – Равны, – сказал я твердо. – Сегодня же подпишу закон, Куно его уже составил. Запрещаю спать под мостом и красть хлеб одинаково всем: богатым так же, как и бедным! Растер попыхтел, подумал, не его дело составлять законы, звучно и с озадаченным видом поскреб затылок. – Ну-у-у… – прогудел он в затруднении, – вообще-то вы где-то правы, мой лорд. Я как-то не подумал о такой стороне законности и равноправия. Да-да, справедливость должна быть… Отец Дитрих сказал ласково: – Спасибо тебе, сын мой. А теперь иди, там внизу рыцари уже составляют столы для пира. Растер посмотрел на него обеспокоенно, потом с надеждой на меня. Я кивнул: – Идите, сэр Растер. Без вас точно поставят криво. Он поспешно приложился к руке отца Дитриха и отбыл. – Santa simplicitas, – сказал отец Дитрих. – Да уж, – согласился я, – он самый. Святой отец, Господь дал десять заповедей для всех двуногих. Постепенно мы и законы приведем в соответствие с заповедями. Сперва, как вот благосклонно одобрил сэр Растер, будем вешать каждого, кто по ночам прячется под мостом, вне зависимости от знатности или бедности, а потом и к суфражизму подойдем осторожными шажками. Он переспросил с непониманием: – Суф… суфражизму? Я отмахнулся: – Это еще не скоро понадобится. Когда рождаемость упадет и рабочих рук не будет хватать остро. А сейчас давайте подумаем над… Дверь приоткрылась, барон Эйц вошел, сильно смущенный, не ждал, что у меня все еще гости, да еще такие, плотно прикрыл ее за собой и остановился в нерешительности. – Ваша светлость… – Говори, – сказал я недовольно. – Что замолчал? Я знаю, ты зря не зайдешь. – К вам гость, – ответил он кратко. – Кто? – Просил не называть его по имени. Но сказал, что примете его с охотой. Я проворчал: – Сейчас я никому не рад. Он поклонился и взялся за ручку двери: – Значит, велеть прийти завтра? Отец Дитрих сказал поспешно: – Погоди. Это может быть очень важное. Куно, помогите мне подняться… Вот так, спасибо. Ничего, к двери могу и сам, но спасибо… Сэр Ричард, примите гостя, пожелавшего остаться неизвестным! И не стесняйтесь в таких случаях выпроваживать гостей. Даже таких любезных вам, как я. Сюда будет набиваться все больше народу и все чаще, вы должны уметь ставить заслоны. – Но, отец Дитрих! – запротестовал я. Он покачал головой: – Нет-нет. Я зашел просто удостовериться, сын мой, что ты вернулся целым и полным христианского рвения. – Но мы еще не успели… – Я все увидел, – прервал он. – Занимайся королевством. На твоих плечах большая тяжесть, сын мой. Они с Куно вышли, сэр Торрекс застыл в нерешительности. Я сказал с раздражением: – Поверим чутью отца Дитриха. Приведи, но будь у этого гонца за спиной. И проверь хорошенько по дороге сюда. Сейчас он где? – В саду. – Это хорошо. Можно успеть понять, чем он вооружен. – И чем защищен, – добавил он негромко. – Я все сделаю. Его шаги затихли в коридоре. Я прикинул, сколько времени понадобится, чтобы доставить незнакомца сюда, уселся поудобнее и перешел на тепловое зрение, а затем и на запаховое. Комната исчезла, я очутился в жутковатом вращающемся мире, полном цветных пятен и диких красок, которым просто нет и не может быть названия, так как это не краски, а запахи, но кисловато-красная шершавость или сладость оранжевости может сдвинуть сознание весьма… Послышались чересчур громкие шаги. В горьковатой прелости шалфея возникла дыра. Тепловое зрение услужливо нарисовало две фигуры, в одной узнал Эйца, я на него уже и раньше смотрел тепловым, а вторая, поменьше и спектром потемнее, принадлежит, как я понимаю, гонцу. Вроде бы ничего скрытого под одеждой, человек насторожен и взволнован, но нет особой агрессии, нет и готовности броситься на меня… Переход к обычному восприятию мира сопровождался таким же приступом тошноты, я кое-как подавил его, поднял голову. Перед глазами мутные фигуры четверых, сдвинулись в две, затем восстановилась резкость, хотя мутные пятна еще какое-то время плавали в воздухе, постепенно растворяясь в нем. Гость, крепкоплечий мужчина с рыжими волосами и короткой рыжей бородкой, низко поклонился. Под дорожным плащом просматривается очень дорогая одежда, а в этом королевстве, как и везде, существует закон, не разрешающий простолюдинам носить шелка или бархат. Значит, из благородного сословия как минимум. Барон сказал негромко: – Перед вами майордом Ричард. Преклоните колено! Я сказал недовольно: – Мы одни, никаких церемоний. Кто вы и кто послал? Гонец все же преклонил колено и, глядя снизу вверх, ответил спокойным и твердым голосом: – Я виконт де Голдинвуд. Послал меня тот, кого вы и сейчас еще готовы убить. Я взглянул на барона, тот понял и тихонько вышел, плотно прикрыв за собой дверь. – Таких много, – сказал я холодно, – но, как я понимаю, это слова Арнульфа. Виконт сказал почтительно: – Он сказал, вы так и ответите. Мне велено доставить вам некий дорогой вам лук… |