Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
Они залегли на соседней, плоской и широкой скале. Впадина с сосенкой и можжевельником просматривалась прекрасно. Мальчик кричал высоким, хриплым голосом. Ветер гудел. Звенел колокольчик на ветке. – Что это за язык? – подивился Садун. – Ничего не понятно… – А шайтан его знает, – пожал плечами Джавед. – Степняки на продажу гнали, может, найман, может, журжень, – хотя шайтан их разберет, все на рожу одинаковые… За криками, плачем и всхлипами они едва не пропустили главного – свиристение волокущегося по камням чешуйчатого тела. Змей выполз из-за дальнего края скалы. Длинный, локтей в семь, с гребнистой спиной и раскоряченными в стороны, шипастыми на суставах лапами. Хвост истончался почти у самого основания – словно демон еще не нарастил мяса на задницу, и потому за ним волоклось что-то тонкое и черное, как у диковинной крысы. Мальчик поперхнулся криком и замолчал. Перекошенное лицо из красного стало белым-белым. Аждахак быстро, очень быстро побежал к жертве, разевая усаженную двойными рядами зубов длинную пасть. …Через некоторое время Садун порадовался, что он лекарь, и лекарь харранский – в Городе Звездочетов учили строению человеческого тела, вскрывая трупы. На занятиях с учителем приходилось свежевать и разделывать мертвецов, чтобы изучить расположение органов, устройство суставов и переплетение сухожилий. Аждахак начал с ног. Отгрызал – и заглатывал большими кусками. Садун ждал, как змей поступит с туловищем. И с головой. От этого зависело многое. Как и ожидалось, аждахак отъел руки. И начал последовательно выкусывать внутренности. Голову змей заглотил, когда она, с остатками плечей и груди, уже оказалась на земле. Рядом с Садуном на камне лежал и смотрел Фархад. Лекарь купил юношу совсем недавно, перед самым отъездом, но тот уже успел показать себя расторопным и смышленым малым. Ибн Айяш прочил мальчика в ученики – у того оказались умные руки, в самый раз для лекаря. – Что скажешь, дитя мое? – мягко поинтересовался сабеец. – Амулетов лучше навесить несколько, – задумчиво проговорил Фархад. – И один – обязательно на шею. Лучше даже на ошейник – так вернее. И тварь непременно обломает зуб. Возможно, что и не один. – Правильно мыслишь, – отозвался Садун. – А потому – правильно рассуждаешь. Аждахак, сыто переваливаясь, уполз в тень соседней скалы, а потом и вовсе скрылся из виду. Сабеец обернулся к грызущему травинку парсу и спросил: – Маленький змей всегда так… питается, о Джавед? Тот покивал. И добавил: – Здоровый – тот надевается на человека, как змея на мышь. Целиком заглатывает. Или перекусывает – и жрет по половинке. Лекарь с учеником переглянулись. И Садун твердо сказал: – Я приведу тебе раба, о Джавед. И ты отдашь его малому аждахаку прямо на этом месте. * * * Караван аль-Амина Спал Мухаммад плохо, с перерывами, да еще и кошмары замучили – впрочем, халиф уже не помнил, когда хорошо высыпался последний раз. Сухой жгучий воздух Фейсалы рвал ему грудь, аль-Амин кашлял и мучился головными болями, из носа почему-то текло, даже хаммам не помогал. Местные лекари лишь разводили руками. Тоже мне, мудрецы, а гонору-то, гонору… Он их всех приказал бить палками. А на Мухсине халиф то мерз, то покрывался испариной, гулкие удары ветра по полотнищам палатки заставляли его вздрагивать и вертеться под стеганым одеялом. В какой-то час ночи он обнаружил, что Джамиль не лежит рядом с ним на ковре, и от этого-то он и мерзнет. Попытавшись уснуть снова, аль-Амин провалился в какое-то сумеречное марево, из которого до него доносились голоса, – и эти-то голоса и пугали его больше всего: – Держите его крепче, крепче… Ему то ли слышалась, то ли чудилась глухая возня – где? Просыпаясь, он напряженно вслушивался, но в уши лишь гудел ветер. Подняться, пошевелиться не находилось сил, бил озноб, и сковывало странное, страшное оцепенение. И снова злой, свистящий шепот: – Зачем его? Зачем? Ничего еще не понятно, ничего еще не известно… – Силат [5] его не хотят… – Неважно! Вяжите его, крепче, крепче, рот заткните тоже, до места еще далеко… – Не надо его туда волочь, неизвестно, что будет завтра, возможно, джинны не выпустят его живым! – Мы уже обещали!.. Это всего лишь невольник!.. – А если мальчишка не выживет? Он слабый, глупый… Зачем давать лишнего?.. – А что плохого? На нем слюна, запах, семя – чего уж лучше?.. Кто «он»? Кто «этот»? Его, Мухаммада, что ли, они собираются тащить куда-то? Куда? Кто над ним разговаривал? Джинны?.. Скованный стылым ужасом, аль-Амин не имел силы двинуть даже пальцем и из пелен кошмара сразу провалился в черный-черный пустой сон. А наутро аль-Амин с трудом мог вспомнить тихое бурчание над самым ухом – правда, Джамиля он рядом с собой действительно не обнаружил. И после утренней молитвы не увидел. И не успел найти, потому что к нему подошел кошачьим шагом один из Джунайдовых мюридов и тихо сказал: – Время, мой повелитель. Пора. Аль-Амин пошел за ним как-то сразу, покорно, даже забыв испугаться. Только голова судорожно завертелась – вот интересно, а откуда они знают, что это то самое место? Кругом ничего не изменилось с тех пор, как они свернули с караванной тропы: те же причудливо обточенные ветром камни и глыбы ракушечника. Мотались под ветром колючие кустики, под ногами предательски зеленела травка. В голове и в скалах гудело – напор ветра крепчал, небо рассветало скорее красным, чем светлым. За плоской длинной глыбой в три человеческих роста, не меньше, их ждал второй ученик шейха – тоже в сером, подтянутый и с почтительной улыбкой на лице. В одной руке он держал свернутый в трубочку лист желтоватой бумаги, в другой – большую заплечную сумку. Шедший рядом с Мухаммадом юноша взял свиток и развернул его. Порыжевшие чернила расплывались кляксами – хотя нет, пятнами. Пятнами, очень похожими на окрестные скалы. Тонкая красная линия вилась в проулках между чернильными кляксами причудливой формы, приводя к одной длинной и весьма широкой. Линия заходила в лабиринт довольно далеко и много раз поворачивала. – Это что? – обреченно спросил аль-Амин. – Это карта, мой повелитель, – мягко отозвался мюрид. – Зачем мне карта? Разве меня не будут сопровождать? Ученики шейха переглянулись. Приведший его вежливо поклонился: – Увы, мой повелитель, Всевышний создал человека так, что он в состоянии исполнить лишь то, что в человеческих силах. |