Онлайн книга «Черный ящик»
|
– Да, я – коп, – сказал Босх после паузы. – Из Лос-Анджелеса. – Шериф или из управления? – Из управления. Моя фамилия Босх. И хочу сразу предупредить тебя, Руфус, что этот день может стать как счастливейшим, так и самым неудачным в твоей жизни. А главное, выбор будет целиком и полностью предоставлен тебе самому. Ты просто счастливчик. Ведь большинство из нас судьбу не выбирают – нам просто везет или нет. А ты сможешь выбрать, Руфус. Но только сделать это придется прямо сейчас. – Ага! Так я тебе и поверил! Ты что, добрый волшебник с мешком счастья? Босх кивнул: – Да, но только сегодня. Еще до того, как привели Коулмана, Босх положил на стол перед собой папку. Теперь он открыл ее и достал два письма. Конверт с уже наклеенной маркой и написанным адресом он специально расположил так, чтобы Коулман ничего не мог прочитать. – Как мне сказали, в следующем месяце будут рассматривать твою повторную просьбу о досрочном освобождении, – заметил Босх. – Так и есть, – подтвердил Коулман с едва заметными нотками заинтересованности и одновременно беспокойства. – Что ж, если ты не знаком с процедурой, то скажу тебе: на слушании обязательно будут присутствовать по крайней мере двое из членов совета, отклонившие твою первую просьбу два года назад. Так что, считай, ты уже имеешь двоих, настроенных против тебя, Руфус. Понимаешь, к чему я клоню? К тому, что тебе может понадобиться помощь. – Сам Господь Бог на моей стороне. Он склонил голову и помотал ею перед Босхом, чтобы тот мог получше разглядеть кресты на коже. Они напомнили Гарри эмблемы команд на шлемах футболистов [5] . – Если хочешь знать мое мнение, то пары татуировок будет маловато. – Да плевать я хотел на твое мнение, шестерка поганая. Твоя помощь мне уж точно без надобности. У меня все бумаги справлены как надо, за меня капеллан блока «Д» и безупречное поведение. А еще я получил письмо с прощением от семьи Реджиса. Уолтером Реджисом звали человека, которого Коулман хладнокровно расстрелял в упор. – Неужели? И почем обошлось письмишко? – Я за него ни цента не выложил. Только молился, и Бог ниспослал мне его. Семья теперь знает, что я уже не тот, каким был прежде, и они готовы простить мне мой грех, как велит прощать Господь. Босх кивнул и долго смотрел на лежавшие перед ним письма, прежде чем продолжить. – Что ж, я вижу, у тебя все на мази. Ты запасся письмом и Божьей помощью. Вполне возможно, ты действительно не нуждаешься в моей поддержке, Руфус, но вот что уж точно тебе не нужно, так это мое противодействие. В этом вся штука. А я могу разрушить любые твои надежды. Ты этого хочешь? – Ага, вот оно, значит, как! Давай, выкладывай. Что за игру ты со мной затеял? Босх снова кивнул. Пора было переходить к сути. Он поднял со стола конверт. – Видишь вот это? Здесь написан адрес Совета по условно-досрочному освобождению в Сакраменто, в углу проставлен твой здешний личный номер, марка наклеена. Можно отправлять хоть сейчас. Он положил конверт и приподнял за углы оба письма, держа их так, чтобы Коулман мог не просто их видеть, но и прочитать текст. – Одно из этих писем я вложу в конверт и брошу в первый же почтовый ящик на выходе отсюда. А ты просто должен решить, какое именно. Коулман подался вперед, и Босх услышал, как цепь на его руках звякнула о металлическую спинку стула. Он действительно был столь огромен, что казалось, будто носит футбольные наплечники под серым тюремным комбинезоном. – Говори яснее, свинья. Я что-то ни слова разобрать не могу в твоих бумажонках. Босх откинулся на спинку стула и развернул письма текстом к себе. – Как я и сказал, это письма в Совет по условно-досрочному. В одном отзыв о тебе положительный. Там говорится, что ты глубоко раскаялся в совершенных преступных деяниях и оказал мне неоценимое содействие при раскрытии одного давнего убийства. Заканчивается оно… – Ни хрена не окажу я тебе никакого содействия, шестерка поганая! Тебе из меня стукача не слепить. И попробуй только распустить свой грязный язык! – …заканчивается оно моей настоятельной рекомендацией удовлетворить твое прошение о досрочном освобождении. Босх положил письмо на стол, оставив в руке второе. – А другое может сослужить тебе дурную службу. Здесь нет ни слова о твоем раскаянии, зато говорится, что ты отказался помочь следствию в раскрытии убийства, об обстоятельствах которого располагал важной информацией. Здесь же содержится ссылка на отдел борьбы с уличным бандитизмом полицейского управления Лос-Анджелеса, чья разведка установила, что «Роллинг-Сикстиз» с нетерпением ждут твоего выхода на свободу, чтобы снова использовать как своего основного боевика и… – А вот это уже полная лабуда! Неслыханный поклеп! Ты не можешь так просто отправить все это дерьмо обо мне! Босх положил письмо на стол и сложил его, чтобы отправить в конверт. При этом он смотрел на Коулмана с совершенно невозмутимым лицом. – Сидя здесь, ты, кажется, собираешься диктовать мне, что я могу делать, а чего не могу. Не-е-т, Руфус, так дело не пойдет. Ты дашь мне то, что мне нужно, а я дам нужное тебе. Вот как работает эта система. Босх последний раз провел пальцем по сгибам письма и начал вкладывать в конверт. – О каком убийстве ты талдычишь? Босх пристально посмотрел на Коулмана. Первый добрый признак. Затем сунул руку во внутренний карман пиджака, достал фото Йесперсен, которое распечатали для него с ее пропуска, и показал Коулману. – Белая девчонка? Я ни хрена не знаю ни о какой белой цыпочке, которую замочили. – А я и не утверждал, что ты ее знаешь. – Тогда какого дьявола ты ко мне пристал? Когда ее прикончили? – Первого мая тысяча девятьсот девяносто второго года. Цифры защелкали в мозгу Коулмана. Потом он помотал головой и улыбнулся так, словно понял, что имеет дело с очередным тупым копом. – Ты приперся не по адресу. В девяносто втором я мотал пятерик в Коркоране [6] . Так что закатай губы, великий сыщик! – Мне прекрасно известно, где ты был в девяносто втором году. Ты думаешь, я бы пришел сюда, не узнав предварительно всю твою подноготную? – Я понятия не имею об убийстве белой девчонки. Вот тебе и весь сказ. Босх закивал, всем своим видом показывая, что не собирается с этим спорить. – Позволь все тебе объяснить, Руфус. И не перебивай, потому что у меня здесь есть еще одно дело, а потом нужно успеть на самолет. Готов выслушать меня? |