Онлайн книга «Правила игры»
|
Только поцелуй в состоянии остановить разошедшуюся женщину-экскурсовода. Отбивалась она отчаянно. Наверное, крепко своим рабочим местом дорожила. Впрочем, и я не насильник. — Вы плейбой?! — спросила она, задыхаясь и вытирая рот. — Да, — не стал я увиливать. — Откровенность за откровенность: в какой из «Аркадий» изволит быть госпожа Европа?! Вера Аркадьевна, пардон?! — А в журнале! — быстренько пришла в себя женщина-кутюрье. — Она сама готовит колонку светской хроники. В следующем номере будут интервью с Милой Йовович и статья об интимной жизни Арбатовой, а также скандальный материал… — Адрес! — взвился я. В зеркальных стенах фешенебельного холла отразилось мое помятое зверское лицо. Такие «плейбои» с отверткой в рукаве по ночам беззащитных старух караулят. — Садовая-Кудринская, дом слева! — пролепетала дама. — Или — справа… Там вывеска! — Гранд-мерси, мадам! — Надевая на ходу «молниеносный» шлем, я вылетел на улицу. Садовая-Кудринская улица — не то что проселки Раздоров. Движение на ней к началу рабочего дня прямо-таки интенсивное. Здесь «харлей» показал всю свою гибкость и настырность. Ну и поругали меня, разумеется, в меру воспитания подрезанные автовладельцы. Дом 6, где Чехов жил, остался позади. — Эй, барин дома?! — окликнул как-то мойщика окон походя Журен ко. Мойщик уронил тряпку в ведро и долго провожал нас взглядом. Редакцию журнала «Аркадия» я чуть не проскочил. Вывеска на ней, естественно, была: среди еще десятка таких же, исполненных дизайнерской фантазии. Бросив «харлей» у подъезда, я взбежал на второй этаж, справился у вахтера и ворвался в рабочий кабинет светского ежемесячника. Европа в окружении своих папарацци восседала перед компьютером и что-то бегло вычитывала. — Позвольте! — Переставив возникшее на моем пути томное существо, я протолкался в первый ряд. — Вера! Вероника Аркадьевна! Я загнал мотоцикл, чтобы успеть с вами позавтракать! Сотрудники расступились, и я почувствовал себя в центре внимания. — За сколько? — деловито осведомилась Европа. — На завтрак хватит! — Чмокнув ее в щеку, я перекинул с плечиков вешалки на плечики Веры Аркадьевны дубленку. — Срочно в номер! Гостиница «Савой»! Люкс на две персоны! Пардон, месье! Коман сава?! Так держать! Раздвинув озадаченных членов редколлегии, я быстро вывел Европу в коридор. — Следующий тайфун мужским именем назовут! — Задыхаясь и хохоча, Европа сбежала со мной за руку по лестнице. — Да постой ты! Дай хоть взглянуть на тебя! Что за шлем такой убойный?! — Это не шлем! Это новая стрижка! Предсмертный крик избитой моды! — Не давая Вере опомниться, я подсадил ее на заднее сиденье мотоцикла и рванул с места в карьер. — Ты с ума сошел! «Харлей» Генки Раздорова! Откуда он у тебя?! Куда мы едем?! — Вопросы потом! — отозвался я, маневрируя в потоке. Но впереди уже возник регулировщик, построивший автомобили в колонну по четыре у отказавшего светофора, и с ним — возможность для беседы. — Вера! Мне надо встретиться с твоим отцом! Ему грозит большая опасность! Я не стал уточнять, что опасность эта сидела прямо перед ней за рулем краденого «харлея». — Но это невозможно! — выразила Европа решительный протест. — Он сейчас в углу! «В углу?! Что за наказание?!» — Я проехал еще метров пять и остановился. — В каком углу, Вера?! — Его бабушка так называет: «медвежий угол». Папин дом в поселке «Сокол». Он по несколько дней там проводит, когда у него обострение! — Обострение?! — Я обернулся. — Обострение чего?! Язвы желудка?! — Ничего! — обиделась Европа. — Не твое дело чего! Просто он ни с кем не встречается. — Вера, дорогая! Драгоценная! — Я привлек ее к себе в надежде привлечь ее внимание. — Человек умрет, если мы быстро до Аркадия Петровича не доберемся! Понимаешь ты это?! — А я что, не человек?! — Губы у Веры задрожали. — Ты знаешь, какой он в такие дни?! Ты не знаешь, какой он… Не закончив, Европа отвернулась. Сзади нетерпеливо засигналили. «Ты тоже, девочка, не знаешь!» — Я снова тронулся в путь-дорогу, но только теперь в четко заданном направлении. Пробка на Тверской оказалась внушительной. Пока она проползла в горлышко Ленинградского проспекта, я успел абы как ободрить Веру и порасспросил ее о последних событиях в семье. Она сразу оживилась: — Вообрази, Рогожин вчера явился пьяный, как заяц! Обозвал меня шлюхой, получил по морде и заявил, что переезжает! — Далеко? — проявил я поддельный интерес. Важно было показать Европе, что ее домашние неурядицы я принимаю, как свои собственные. — На первый этаж! — фыркнула Вера. — Куда ж еще?! У нас только двухэтажная квартира! — А ты? — А я велела ему убираться к дьяволу совсем! Терпеть не могу приживалок! — А он? — Он побежал в кабинет, нашел в столе электрошок и поклялся меня поджарить! — А ты? — Я позвонила папе и пожаловалась на вопиющее поведение супруга! Вопил он, ей-ей, как баба! Тогда мой папуля попросил передать ему трубочку. — ?! — Не знаю, что ему там папа наговорил, только Рогожин сначала побледнел, потом позеленел, а потом повесил трубку и поднес электрошок к виску! — И?! — И — ничего. Я элемент питания сперла, пока он по телефону молчал. Из-за угла выглянул памятник пролетарскому писателю Горькому. Пробка благополучно заканчивалась. Подходил к концу и рассказ Веры Аркадьевны: — В общем, Рогожин собрал свои пожитки и пропал. — Куда пропал?! — удивился я искренне. — А я знаю?! — Вера изогнулась так, чтобы рассмотреть свое отражение в зеркальце «харлея», и в руке ее мелькнул тюбик с помадой. — У меня прошлым летом кулон изумрудный пропал: вот где горе-то! Сняла его, помню, в ванной. Может, он в дырочку провалился?! В эту… В отверстие для стока! Ты как думаешь?! — Все может быть. — Я выехал на мост и включил первую скорость. «Харлей-Дэвидсон» стал покашливать. Судя по всему, его начинала мучить жажда. Это и стрелка на приборчике подтверждала. Пришлось нам заворачивать на ближайшую заправочную станцию. Покуда бойкий мальчуган отрабатывал свою сотню, я продолжил с Верой Аркадьевной разговор на заданную тему: — А что Аркадий Петрович? Он там совсем один в «углу» здравствует, когда у него приступы обострения? — Почему один?! — возразила Европа. — С ним Хасан! Больше папа никого не желает! — Турок?! |