Онлайн книга «Дорога великанов»
|
Я сам удивлялся тому, как хорошо и четко формулирую свою мысль. Обычно мои мысли расплываются. Эксперты внимательно меня разглядывали, и я читал в их взглядах удовлетворение. Они созерцали чудо искупления. – Я продолжаю считать, что вам стоит держаться подальше от матери, – сказал мужик, возглавлявший комиссию. Он сидел посредине. – Это вопрос нескольких дней, доктор. Мой несчастный случай привел меня к матери, как легкое судно, потерпевшее крушение, прибивает к берегу. Но я не собираюсь оставаться с матерью, об этом не может быть и речи. Я не хочу дальше наблюдать за ее самоуничтожением. – За каким еще самоуничтожением? – Мать пьет. У нее развился алкоголизм. Она всегда выпивала, но я вижу, что сейчас ситуация крайне серьезная. Днем ей удается обвести коллег вокруг пальца, но вечером она напивается до состояния полной невменяемости. – Чем вы это объясняете? – Неудачами в отношениях с мужчинами. Мать ненавидит мужчин. Ее отец злоупотреблял своей властью над дочерьми. Мать с ним так и не расквиталась: ее родители рано погибли в автокатастрофе в Монтане. С тех пор она мстит всем мужчинам на своем пути. – Вы с ней об этом говорили? – Никогда. – Кто из вас не хочет об этом говорить: она или вы? – Оба. Я жду, что она заговорит первой. Просто жду. Но она этого никогда не сделает. В психушку надо было заточить ее, а не меня. Понимаете, я не хочу больше быть ее марионеткой. Когда я убивал бабушку с дедушкой, я был, в каком-то смысле, ее марионеткой. Я больше не хочу ни убивать, ни как-либо еще нарушать закон, потому что это мать вложила в мои руки винтовку, – и я не хочу больше доставлять ей такое удовольствие. Председатель комиссии улыбнулся, глядя на своих коллег. – Кажется, наш друг более опасен для самого себя, чем для общества. Этот пункт стоит внести в заключение. Прекратите кататься на мотоцикле, Кеннер, вот вам наш совет. В остальном, похоже, вы двигаетесь в правильном направлении. Третий эксперт, который за всё заседание не сказал практически ни слова, однако выглядел наиболее здравомыслящим, спросил: – Вы действительно думаете, что отец вашей матери ею воспользовался? – Точно не знаю. Я только слышал разговор своих родителей, когда был ребенком. Но ведь есть какое-то объяснение. Иначе почему она годами пестует в себе ненависть к собственному сыну? Психиатр сделал вид, что задумался. – Какой же вердикт мы вынесем? Председатель комиссии удостоил меня широкой улыбкой: – Мы вернем молодому человеку нормальную жизнь. Никаких врачей, никакого преследования по закону. 47
– Зачем вы снова ко мне пришли, Сюзан? – Потому что вы не перестали читать. Может, вы и перестали читать для слепых, но для себя. Я в это не верю. Она достает и кладет на стол две книги: Кормак Маккарти [79] и новое издание рассказов Хемингуэя. Да уж, с такими авторами – добро пожаловать! На Сюзан длинное платье: такие носили в квартале Хейт-Эшбери в конце шестидесятых. Он не может не думать о том, что орнамент на платье, кажущийся ярким и красочным, и ткани на самом деле – убийственны для той, которая в них облачилась. Сюзан хочет показать, что она уверена в себе и доверяет людям, – а может, у нее просто такое настроение. – Как продвигается ваш перевод? – В «Анголу»? – Он тихонько посмеивается. – Не будет никакого перевода. Я просто увидел документальный фильм об этой тюрьме и решил, что здорово было бы там покончить с собой. Я тогда приговорил себя к смерти. Но с какой стати меня перевели бы в Луизиану? Я изменил стратегию. Я попросил освободить меня досрочно. Психиатр, который меня допрашивал три или четыре месяца назад, во всех передачах заявил, что, с его точки зрения, я единственный заключенный тюрьмы Вакавилля [80] , который не представляет никакой опасности для общества. Он готов поспорить. Не знаю, что я стал бы делать на свободе: я уже пятьдесят лет как пропустил и свою жизнь, и жизнь современного общества – на свободе мне будет не лучше, чем взаперти. Да и в жизни мне будет не лучше, чем в смерти. Как многие люди, я не хочу жить, а умирать хочу еще меньше. Чтение – лучшее занятие в мире. Я читал бы в комнате, которую с трудом оплачивал бы, если бы меня выпустили. А зачем? Ведь я могу читать и здесь. Мне здесь всё подходит, но меня ничто не удовлетворяет. Я вспоминал наш предыдущий разговор. Вспоминал то сообщество, старался себя успокоить. Если бы я тогда отпустил себя, я бы избежал многих неприятностей, хотя владелец фермы и превратился в гуру впоследствии. Тогда происходили интересные вещи. Но я был слишком зажат, у меня не хватало чувства юмора. Помню, какой-то парень, появившийся из ниоткуда, сказал мне: «Знаешь, думаю, оружие вовсе не опасно. А вот парни с усами – да». – В Хейт-Эшбери продают футболки с этой фразой. – Это платье вы купили там? – Оно вам нравится? – Очень. – Я приготовила вам подарок. – Не знаю, люблю ли я подарки. – Ничего. Сюзан вынула из пакета футболку с изображением Джона Уэйна и надписью: «Пусть человек делает то, что должен». Он улыбается и благодарит ее. – Я была в нескольких магазинах – искала размер. Но еще могу поменять. – А можете купить футболку с надписью про оружие и про парней с усами? – Для вас? – Нет, в подарок. Мне нужен самый маленький размер. – Для кого? – Для одного заключенного. Не помните Джеффа Макмаллана? – Нет. – Не помните убийцу конца шестидесятых? Он выпускал теткам кишки. А теперь созерцает вечность в двух камерах от меня. Доставьте мне удовольствие. Купите самый маленький размер, ладно? – А как дела с рукописью? – Продвигаюсь, но еще не закончил. Осталось самое сложное. Думаю, если вы найдете мне издателя, то он будет восставать против этой части. А почему вы спрашиваете? – Нашла кое-кого, кто мог бы заинтересоваться. – Тогда мне надо поработать над стилем. Пока что я писал для самого себя… – Ничего не меняйте. Я хотела вам сказать… Она смолкает, робеет, словно маленькая девочка. Эти ухватки его раздражают, хоть он к ним и привык. – Если бы вы захотели отсюда выйти… Я была бы рядом. Но не ждите слишком долго. Нам обоим по шестьдесят лет, я не знаю, в какой форме буду через десять-двадцать лет. |