Онлайн книга «За миг до полуночи»
|
– Спасибо, – тихо сказала Надя и открыла дверцу. – А телефон? – Не стоит. Я все поняла. Она вышла из машины и дверца захлопнулась. Какое-то время Монти сидел в машине и смотрел, как она идет к калитке. Надя ни разу не оглянулась. Только когда калитка за ней захлопнулась, он выругался и выскочил из машины. Два прыжка, и калитка, вот она! Влетел во двор, увидел рюкзак, стоящий на нижней ступеньке. Надя, которая уже была на крыльце, повернула голову. На лице ее было удивление. Монти взлетел на крыльцо и рывком развернул девушку к себе. – Телефон, – четко сказал он. – Я не… – А я да. – Пусти. Надя попыталась пройти. Он положил руку, придавив дверь так, чтобы она не открылась. Нагнулся к девушке, которая была ему по плечо, и посмотрел ей прямо в глаза. Какое-то время оба почти не дышали. Потом он опустил руку, достал из кармана куртки свой мобильник и повторил: – Телефон. Она назвала номер. Монти забил его в записную книжку и написал «NADY». Большими буквами. Потом мягко улыбнулся: – Большое спасибо. И спрыгнул с крыльца. Насвистывая, направился к калитке, ни разу больше не обернувшись. Надя стояла на крыльце и смотрела ему вслед. Он сел в машину, посмотрел в зеркало и сказал своему отражению: – Я никому ничего не должен объяснять. У дома под железной крышей, выкрашенной в красный цвет, его машина вновь остановилась. Монти вышел и осмотрелся. Последним в ряду стоял одноэтажный бревенчатый дом, потемневший от времени. Неизвестно отчего сердце его забилось. Его тянуло к этому дому. – Я никому ничего не должен объяснять, – повторил он и направился туда. Открыл калитку и вошел. Женщина лет шестидесяти, копошившаяся на клумбе, разогнулась и удивленно посмотрела на гостя: – Вы к кому? – Извините. Мне нужны Новинские. – Не слышала о таких, – покачала головой женщина. – Вы ошиблись. – Они здесь жили когда-то. – В этом доме? – Не знаю. – Мы купили его у Семеновых. Все по закону. У нас есть бумаги, – отчего-то заволновалась женщина. – Да я не о том, – сказал он с досадой. – Извините. Он посмотрел на дом. Большой деревенский дом. Изба. Его сердце болезненно сжалось. К горлу подступил комок. Он смотрел на дом и не мог оторваться. Женщина удивленно смотрела на него. – А этот дом… Он не продается? – Нет, – покачала головой женщина. – Мы не собирались его продавать. Он подумал, что вопрос только в цене. «Опомнись! Зачем тебе это надо?». Вот уж никогда не подумал бы, что способен на такие чувства! Откуда? Сентиментальность ему не свойственна. – Извините, – улыбнулся он. И направился к калитке. Бабку Машу Монти нашел в огороде. Та тоже смотрела на гостя с удивлением, еще больше удивилась, когда Монти спросил: – Вы ведь давно здесь живете. Меня интересуют Новинские. Может быть, вы помните… Он достал из кармана сторублевую купюру и протянул бабке Маше: – Вот. Та оцепенела. – Мало, да? Вот еще. Монти достал из кармана еще одну купюру такого же достоинства. Бабка Маша опомнилась и проворно схватила деньги. – Глуховата я стала, сынок. Новинские говоришь? Ох, и времена наступили! Разве проживешь нынче на пенсию? – хитро посмотрела на него бабка. – Так как насчет Новинских? Чаю бы. И они прекрасно друг друга поняли. Через десять минут Монти сидел в ее избе, за столом, накрытой клеенкой, и пил чай. Клеенка была белая, в синюю клетку, с глубокими порезами от ножа, в которых виднелось старое, морщинистое тело стола, а чай был со вкусом мяты. – Новинские, говоришь? – бабка Маша пожевала губами. – Ох, и давно это было, сынок. – Я понимаю. В каком доме они жили? – Да соседи мои. Крайняя изба. Только не жили они там. Дачники. Монти понял, почему его потянуло к тому дому. Интуиция опять его не подвела. – А кто ты им будешь-то, сынок? – пристально глянула на него бабка Маша. – Родственник, – коротко ответил он. – Али насчет дома? Наследник? Так продали они. За четыреста рублев. Все по закону. Давно это было. Ваське немому продали, а тот Шуре-грешнице. А уж она Семеновым. А уж Семеновы… – Семеновы меня не интересуют, – нетерпеливо перебил Монти. – Меня интересуют Новинские. – Поляки, значит, – вздохнула бабка Маша. – Ванду я знала хорошо. Соседка. Только они – баре. Куды нам! Сынок-то у ней доктор. Он и меня пользовал. Бывала я у них. Только дом-то они продали. Давно это было. – А ее внучку, дочь того доктора вы видели? Бабка Маша наморщила лоб. – Это которая тут рожала? Он вздрогнул. Значит, все-таки, Ада Новинская! Племянница Марии Казимировны! – Откуда вы знаете, что рожала? – Давно это было, – вздохнула бабка Маша. – Уж лет двадцать, как прошло. – Двадцать пять. – Ну да. Приехали они вчетвером. Три девки и Ванда. Мне нынче восемьдесят стукнуло, она вроде как постарше. Жива ли, нет, не знаю. – Умерла, – коротко ответил Монти. Бабка Маша поспешно перекрестилась. Он спросил: – А почему три девушки? – Вроде как подружки. Поздно приехали, я их не видала. Утром гляжу – Ванда печь затопляет. Жили они тайно. – То есть? – От людей таились. Помню только, что у одной волос был рыжий, а у другой темный. А Новинские – они светлые. Черненькую я видала раза два. На веранде она стояла. Подбородок ладошкой подопрет, да на яблони смотрит. И все вздыхает. Рыжую помню хорошо. Кругленькая вся, румяная, что пышка. – Она была полная? А, может, беременная? – Да кто разберет? Давно это было. Я тогда только-только на пенсию пошла. А до того в колхозе работала. А тут и внучка у меня родилась. Вторая. Сын-то и забрал меня в город, сидеть, значит. Жена-то его в больницу попала. Роды были тяжелые. А он весь день на работе. Кому с дитями-то сидеть? – Почему не остались здесь? На природе? – Куда ж с малым! И хозяйство пришлось бросить. Наезжала я. Но редко. А уж по осени приехала картошку копать. С сыном. Сноха-то к тому времени оклемалась, вот я и приехала. А в ночь она рожала. – Это было в конце августа. – Может, и в августе. Врать не буду, – кивнула бабка Маша. – Я только слышу – кричит. Все «ох», да «мама». Хотела, было, пойти, да сын меня остановил. Куда мол, суешься. Не твое дело. Да и то, правда. Ванда-то была знатная повитуха. Вся деревня знала. |