Книга За миг до полуночи, страница 40 – Наталья Андреева

– Я так понимаю, что для него это тоже было ударом?

– А это вы у него спросите. Я знаю только, что у него тоже была открытка. Такая же, как у меня. С розочками. Текст я сличить не успел. Видел только открытку, лежащую перед ним на столе.

– Кто рассказал о брошенном младенце? Монти?

– А кто же еще? Он, – кивнул Сажин. – А потом спросил: «Скажет мне кто-нибудь, наконец, которая из вас – моя мать?». В этот момент Лопухин расхохотался. Он так дико хохотал. Славка был сильно пьян. Еле на ногах держался. Мы подумали, что он смеется, потому что перебрал. Но у него было такое странное выражение лица. Торжествующее, я бы сказал. Славка всегда был жадный до денег. А тут у него был такой вид, будто он выиграл миллион в мгновенную лотерею! Смеясь, он поднялся со словами: «Я единственный, кто не имеет к этому никакого отношения. Поэтому я выйду на пять минут. Скажете мне, чем все закончилось». И все так же смеясь, он вышел из зала. Как потом оказалось, Лопухин пошел в туалет. Освежиться.

– Что же его так развеселило?

– Понятия не имею!

– И что было дальше?

– Бурное выяснение отношений. Петр редко выходит из себя. Но туг не выдержал. Разнервничался, повысил голос. Сказал жене: «Как ты могла?». Она начала оправдываться.

– Значит, Людмила Федоровна чувствовала себя виноватой? Если нет, почему она тут же не сказала правду? Это мол, не я, а моя подруга.

– Не знаю. Понимаете, они заговорили все разом. А Асе вдруг стало плохо. Да и Стас выглядел не лучшим образом.

– А что с Асей?

Алексей оглянулся. Ася сидела на диванчике, рядом с матерью. Людмила Федоровна гладила ее руку, и что-то быстро-быстро говорила. Мария Казимировна Новинская держалась поближе к Аде. Стас Лопухин вообще держался особняком. Вид у него был мрачный. Сажин тоже посмотрел в сторону диванчика, где сидели Рябовы, мать и дочь, и сказал:

– Я вообще не понимаю, зачем ее сюда привезли. Асю. Хотя… Может, Монти решил, что она может быть его сестрой. Захотел собрать всю родню. Предполагаемую родню. Но почему она пришла? Не понимаю.

– А вам не показалось, что Монти и Ася давно знакомы? Они так странно друг на друга смотрят.

– Возможно, – кивнул Сажин. – У меня не было времени это заметить. Я же говорю. Началось бурное выяснение отношений, Люся принялась рыдать, как обычно. Петр пошел в бар, за минеральной водой без газа.

– Вы хотите сказать, отошел к барной стойке? – уточнил Алексей.

– Нет, он вышел в соседний зал. Здесь сегодня не было никого, бар закрыт. Монти сказал, что хочет разобраться во всем без свидетелей. Он арендовал этот клуб на всю ночь. На столах напитки и закуски, как вы видите. Прозвучала многообещающая фраза: «А горячее я подам потом».

– У него своеобразное чувство юмора, вы не находите?

– Он вообще… своеобразный, – не удержался Сажин.

– Я так понял, что парень вам не нравится?

– Я еще не понял, нравится он мне или нет, – сердито сказал Дмитрий Сергеевич. – Да, мне не нравится, чем он зарабатывает на жизнь. Не нравится, что он постоянно кривляется, не нравятся его плоские шутки, манера одеваться. Не нравится спектакль, который он здесь разыграл.

– А что нравится? – Алексей не удержался от улыбки.

– Он смелый парень. Люди самих себя стыдятся, особенно если их уличили в чем-то недостойном. Матвей же всем своим видом говорит: да, я такой. Хотите, любите меня, хотите, с кашей ешьте. Он, как бы это сказать? Естественен. Органичен. Что бы он ни сделал, ему за себя не стыдно. И он органично вписывается в окружающую среду. Именно поэтому на него так приятно смотреть. Этот город для него. Этот мир для него, – с чувством сказал Сажин, а потом вдруг добавил: – Монти – это наши тайные запретные желания во плоти. И наше душевное уродство, если хотите. В ярком красивом фантике. Он не виноват, что такой. Это мы все виноваты.

– Мы, это вы кого имеете в виду? – с интересом спросил Алексей.

– Среда. Общество. Женщины, наконец, которые сделали его своей игрушкой. А он, не сознавая того, им мстит.

– Или сознавая.

– Нет, он не злой. Мальчик-бабочка. Порхает себе, собирает сладкий нектар. Я не верю, что он убил. Только не он.

– Как вы красиво говорите! – не удержался Алексей. – Мне бы так! Но, как говорится, кесарю кесарево, а слесарю слесарево. Поэтому вернемся к нашим баранам. Значит, Петр Николаевич вышел в соседний зал. Там были люди?

– Нет, – покачал головой Сажин. – Не было никого. Только бармен. Я так понимаю, что Матвей потратил много денег, чтобы все это устроить.

Алексей увидел своего коллегу, старшего лейтенанта Сечкина, заглянувшего в это время в зал, и поманил его. Спросил, когда тот подошел:

– Бармен где?

– На кухне, вместе с остальным персоналом. Я с ними поговорил. У них у всех алиби. Друг с другом тусовались.

– Тусовались! А кто нашел тело?

– Ада Лопухина. Забеспокоилась, что мужа долго нет, и пошла его искать.

– Бывшего мужа, – поправил Алексей. – Что существенно. С чего это Лопухина забеспокоилась о бывшем муже? Ладно, с барменом я сам поговорю. Узнаю, с кем он там «тусовался». А ты потряси охранника, который милицию вызвал.

– Есть.

– Нет, постой. С охранником я сам поговорю. Выясни алиби бармена. Думаю, что он был с девушкой в укромном местечке. Быть может, она что-то заметила?

– Что-то?

– Кого-то! Все, иди.

– Есть!

Сажин напряженно прислушивался к диалогу. Когда Сечкин отошел, Алексей повернулся к нему:

– Долго отсутствовал Рябов?

– Я на часы не смотрел. Не до того было.

– Чем же вы были так увлечены? – с иронией спросил Алексей.

– Я пытался выяснить у Наи, солгала она мне или нет.

– Рябов вернулся с водой?

– Без.

– Как он это объяснил?

– «Черт его знает, куда все подевались! Бар закрыт!».

– Чтобы Петр Николаевич Рябов не раздобыл стакана воды для любимой жены? – удивился Алексей. И покачал головой: – Не верю!

– Но ведь бармена и в самом деле там не было, – возразил Сажин.

– А вы откуда знаете?

– Я… в общем, в какой-то момент я выглянул в соседний зал. Мне показалось, что Петра слишком уж долго нет. Зал был пуст.

– А Наина Львовна где в это время была?

– Пошла курить. Она разнервничалась.

– Разве в зале нельзя курить? – удивился Алексей.

– Она хотела выйти на воздух. Сказала, что ей душно. Я думаю, что просто ушла от ответа. И от меня.

– А Монти?