Онлайн книга «Прозрачные витражи»
|
Но когда я вхожу в его кабинет, оставляя охранника в коридоре, моё мнение о тонкости намёков меняется. На столе Томилина, рядом с телефонами, клавиатурой и дисплеем, бумагами, парой фотографий в рамочках, появился совершенно неуместный предмет. Горшочек с геранью. — Доброе утро, Карина! Томилин — само радушие. Встаёт навстречу, галантно подвигает стул. — Кофе? — Краснодарский? — не удерживаюсь я от иронии. Но выходит жалко и неубедительно. Никак не могу отвести взгляд от герани. …А смеётся Томилин хорошо. Добродушно, словно бы приглашая присоединиться к его веселью. Людей, умеющих так смеяться, очень любят в компаниях — они любую неприятность превращают в забавное приключение. — Нет, Карина. Самый заурядный бразильский. Растворимый порошок. — Спасибо, с удовольствием, — соглашаюсь я. Надо сохранять лицо. Надо продолжать играть. Надо отдать инициативу. Это не шахматы и не крестики-нолики. Тот, кто делает ход первым, проигрывает чаще. — В этом теле вы мне нравитесь гораздо больше, — замечает Томилин мимоходом. Поднимает трубку телефона, командует: — Два кофе! И застывает, устремив на меня любопытствующий взгляд. — Я хотела бы ещё раз пройти по тюрьме, — говорю я неожиданно даже для себя. Ну что мне искать? — Давайте-давайте, — не спорит Томилин. — Если можно, то постарайтесь закончить к двум часам дня, Карина. Светская беседа. Будто я могу пренебречь приказом, пусть и оформленным столь любезно. — Конечно. — Я киваю. — Какие-то планы? — Да. Первый сеанс катарсиса. — Томилин досадливо машет рукой. — Хотели несколько позже, но… обстоятельства заставляют торопиться. Слишком много ретроградов… вы же понимаете, Карина? Я понимаю, конечно же, понимаю… И смотрю на герань. — Карина, вы любите цветы? — Угу. Кроме герани. — Почему так? — Подполковник искренне огорчён. — А вот мне герань нравится, Карина. Он повторяет моё имя так упорно, что приходится ответить тем же. — Аркадий, а вам никогда не казалось, что держать преступников в глубине — непредсказуемо опасно? — спрашиваю я. — Мы ведь уже обсуждали… — Я не о том. Никто не знает до конца, как действует дип-программа. Никто не понимает, что же всё-таки такое глубина. Что происходит с сознанием, постоянно погружённым в виртуальность? Какие способности может обрести человек? Как влияют люди, находящиеся в глубине, на саму глубину? — Дайверы… — Томилин улыбается. — Сетевой разум… — Хотя бы! Легенды не возникают на пустом месте. — Легенды создают люди. — Томилин достаёт сигареты. Мрачная женщина-охранник приносит кофе, бросает на меня косой взгляд и исчезает за дверью. — Карина, человеку свойственно придумывать страхи. Это защитный механизм, понимаете? Лучше бояться несуществующей опасности, чтобы она не застала врасплох. Любое устройство сложнее керосиновой лампы начинает вызывать подозрение. Вы увлекались фантастикой, Карина? — Нет. — А зря. Давным-давно, когда ещё не существовало никакой виртуальности, когда компьютеры были большими, люди начали бояться электронного сверхразума. Его появление предсказывали и в объединённых телефонных сетях, и в примитивных ламповых… арифмометрах. Компьютеры совершенствовались, объединялись в сети, а разума — не возникало. Тогда стали бояться людей, которые сумеют общаться с электронной сетью на новом, недоступном большинству уровне, без всяких устройств ввода-вывода. Но время шло, а людей таких — не находилось. Легенды, Карина! Защитный механизм человечества. Всё непонятное — потенциально опасно. Всё непонятное — страшно. — Но если такая вероятность есть? Хотя бы потенциально? Если этот самый сетевой разум уже существует, а мы просто не в силах заметить его проявления? Если дайверы есть, но таятся? — Если дайверы есть, но таятся — то они вовсе не опасны. Это лишь любопытный феномен, подлежащий изучению. — Вот теперь Томилин говорит без иронии. — И пусть наши подопечные обретают ненормативные способности. Замечательно! У нас очень хорошие следящие системы, Карина. Мы сразу обнаружим происходящее. Разберёмся, что и как произошло. А телесно весь контингент находится под бдительным присмотром… не хотите их посетить в реальном мире? — Это не входит в мою компетенцию, — отмахиваюсь я. — Аркадий, ну а сам факт того, что в виртуальности находится толпа преступников? Если допустить, что сетевое сознание существует и формируется личностями тех, кто пребывает в глубине? — Карина, мало ли в глубине бандитов? — серьёзно спрашивает Томилин. — Господи, да что тут две сотни заключённых! Тысячи, десятки тысяч убийц, насильников, террористов, наркоторговцев пользуются виртуальностью! Вот кто её формирует! И все попытки их обуздать… знаете, вводили такую международную программу: «СРАМ»? Качаю головой. Нет, не помню… — Она должна была отслеживать преступников по ключевым словам в электронной переписке, — морщась, поясняет Томилин. — А торговцев порнографией — по розовому цвету голых тел в видеороликах… И знаете, что произошло? Возникла мода — каждое самое невинное письмо писать на розовом фоне и сопровождать лозунгами, шапкой из фраз вроде «НЕТ ТЕРРОРИЗМУ! ВЗРЫВЧАТКУ ДОЛОЙ ИЗ ЖИЗНИ! НАРКОТИКИ — НЕ НАШ ВЫБОР, ПОКУПАЙТЕ ЙОГУРТ!» Через полгода программу свернули. Невозможно было контролировать всё! Ревнители гражданских свобод торжествовали… а преступники продолжали резвиться в виртуальности. Легализовали бордели… создали электронную марихуану и виртуальный героин… обменивались планами терактов… Я не слышала этой истории. И в голосе Томилина — настоящая горечь человека, вынужденного отступить перед несправедливостью. — В новом, виртуальном мире нужны новые возможности для борьбы с преступностью, — говорит он вдруг. — Неожиданные. Революционные. Дающие кардинальное преимущество силам охраны правопорядка. Вы не согласны, Карина? А я и не знаю уже, с чем согласна, с чем — нет. Нет, и Чингизу я не лгала. Средства, которыми пользуется Томилин, мне не нравятся. Вот цели… цели-то самые благие. — Подготовили отчёт, Карина? — интересуется Томилин, так и не дождавшись ответа. — Я займусь им вечером. Разрешите ещё раз проинспектировать заключённых? Томилин устало прикрывает глаза. Нетронутый кофе на столе, горшок с геранью, фотографии… Я вдруг замечаю, что это фотографии пожилого мужчины и пожилой женщины. Очевидно, родители подполковника, а вовсе не жена и дети… |