Онлайн книга «Опасная игра»
|
Я уставилась на подушку с одеялом, как на чудо. Невидимки какие-то их сюда принесли, что ли? А что, здорово было бы, хоть и жутковато. Может, где-нибудь в углу до сих пор таятся невидимые руки, только и ждут приказа, чтобы мне услужить? – Так, одеяло и подушка – это, конечно, хорошо, а где еда? – Я повелительно щелкнула пальцами. И замерла так резко, что сама себе оцарапала ногтем большой палец. Потому что разглядела у окна перевернутую упаковочную коробку, накрытую клетчатым полотенцем, точно скатертью. На полотенце стояла картонная одноразовая тарелка, а на ней – аккуратно разложенные по цвету конфеты «Смартис». Кругами, как цветок: коричневые, зеленые, синие, розовые, красные, оранжевые и в самой серединке желтые.  Меня дрожь пробрала от макушки и до маленького «хвостика» в самом конце позвоночника. «Смартис» – моя самая-пресамая любимая еда! Целая тарелка специально для меня, да еще и так красиво уложены! Я осторожно взяла красную конфету, лизнула – настоящая! Я сунула ее за щеку и торопливо сгребла с тарелки еще горсть. Мало ли, вдруг исчезнут. Затем я решила раздвинуть занавески и присмотреться при дневном свете, как это волшебство работает. Дернула занавеску – и заорала от неожиданности. И еще кто-то заорал! На подоконнике сидел мальчишка, подобрав острые коленки к самому подбородку и разинув рот. Он сжимал в руках книгу и часто-часто моргал. – Ты что здесь делаешь? – завопила я на него. – Нарочно меня пугаешь? Он так вцепился в книгу, что чуть ее не разломал. – Это ты меня напугала, – прошептал мальчишка, сморщившись так, что глаза превратились в узкие щелочки. – А что ты делаешь в моем доме? – спросила я сурово. Он немножко распрямился и нерешительно сказал: – Вообще-то это мой дом. – Ты здесь не живешь. – Нет, живу. То есть в дневное время. Я подушку принес. И одеяло. И угощение организовал. – Что? Ах да, «Смартис». – Ты весь узор испортила, – сказал мальчишка. – Только маленькие дети играют с едой. – Так говорили в детском доме, когда я отправляла горошины погулять на горку из пюре. – Ты правда подумала, что все это появилось по волшебству? – Нет, конечно! – ответила я очень твердо. – Я по твоим шагам подумал, что идет кто-то очень большой и страшный. – Он осторожно спустил ноги с подоконника. – Поэтому и спрятался. – Да, я большая и страшная! Уж побольше тебя, заморыш. – Все больше меня, – ответил он смиренно. – Лет тебе сколько? Девять? Десять? – Почти двенадцать! – Надо же, а на вид не скажешь… – Знаю. – Так что ты здесь делаешь?  Я взяла еще конфет. Потом протянула ему тарелку – все-таки это он угощение приготовил. Он вежливо сказал «спасибо» и взял синюю конфетку. Откусил уголочек, как будто это было печенье. А на вопрос так и не ответил. – Прогуливаешь? – спросила я. Он помялся и кивнул. – Только не рассказывай никому, – попросил, проголотив наконец конфету. – Я же не ябеда! Надо же, и ты прогуливаешь. А с виду примерный такой, прям учительский любимчик. – Я попробовала разобрать заглавие толстой книги у него в руках: – «А-ле-ксан-д-р Ве-ли-кий». Чего великий? – Просто Александра Македонского так называли. – Ага, а я тогда Трейси Великая? Мне нравится! Это меня так зовут – Трейси. – А меня – Александр. – Ясно. Александр Невеликий. Так зачем ты прогуливаешь-то? Видно же, что страшно умный. Небось по всем предметам отличник. – Угу, кроме физкультуры. По физкультуре я хуже всех. Всегда прогуливаю, когда у нас командные игры. – Да ты что! Физра – самая легкотня! Особенно футбол. В футболе я и правда Трейси Великая – славлюсь мастерскими обводками и подлыми приемчиками. Когда я на поле, Рвота Мешкли до посинения дует в свой свисток. А этот Александр стал ныть, что на физкультуре его особенно достают. – Кто? – Другие мальчишки. Они меня дразнят. – Как дразнят? Он совсем голову повесил: – По-всякому… Особенно… когда в душе моемся. – А-а! – Смеются над мной, потому что… – Потому что ты Александр Невеликий! – захихикала я. Он дернулся, как будто я его ударила. Мне вдруг стало совестно. Я забралась на подоконник рядом с ним. – Поэтому ты и прогуливаешь? – Угу. – А твоей маме из школы звонят, наверное? – Ага. – А она что? – Она ничего. А вот папа… Александр произнес слово «папа», как будто оно означало «ротвейлер». – Что он сказал? Я чувствовала плечом, как дрожит Александр. – Он сказал… сказал… что, если я не исправлюсь, он меня отправит в школу-интернат, и там уже не прогуляешь… И что там надо мной будут по-настоящему издеваться. – Милый какой папа у тебя, заботливый. Я погладила Александра по костлявому плечику. – Он говорит, я должен уметь за себя постоять. Фыркнув, я без предупреждения чуть-чуть толкнула Александра в бок. Он вскрикнул от неожиданности и чуть не свалился с подоконника. Я втащила его обратно. – Да ты и посидеть за себя не можешь! – Я знаю, – скорбно вздохнул Александр. – А ты попробуй! Дай мне сдачи! – Я не умею… – Я тебе покажу. Повезло Александру – я самый лучший боец в мире. Особенно хорошо я умею ударить исподтишка. И не полагаюсь только на кулаки – могу и пинаться, а если припрет – то и зубами как следует вцепиться. Я сдернула Александра с подоконника и поставила в боевую стойку – но его кулачки тут же разжались, а тоненькие ручки бессильно повисли. – Я не умею драться. И вообще, девочек бить нельзя. – Так я и позволила меня бить! Я легонько ткнула его кулаком. Потом еще раз. Александр не пошевелился, только быстро-быстро заморгал. – Ну давай, ударь меня в ответ! Александр слабо замахнулся. Руки у него были как ватные. |