Книга Герой не нашего времени. Эпизод 2, страница 5 – Дмитрий Полковников

Елизаров изумлённо уставился на него. А что такого? Сколько раз он перечитывал документ, расставляя своих и чужих «солдатиков» на электронной карте.

– Садись и пиши. Буду сбиваться, мне надо сделать несколько проходов.

Комбат говорил минут десять. Потом взял записи и, глядя в них, начал диктовать снова, постоянно сверяясь с картой. Странная вещь – человеческая память. Детально помнить всё невозможно, но, имея «опорные точки», можно не спеша «размотать клубочек», постепенно накладывая на них обязательно всплывающие в голове мелкие подробности.

До того момента, когда Панов окончательно выдохся, он прошёлся по тексту четыре раза. И это ещё не всё, наверняка завтра всплывут ещё более мелкие подробности и детали.

– Максим, а ты кто на самом деле? – успокоившись, спросил Елизаров.

Невозможно так самоуверенно лгать, и хотелось присвистнуть от зависти, какой у Максима информатор. А способность запоминать информацию? Он видел, как в ресторане капитан держал бумаги немца в руках лишь пару минут, но сумел постепенно в памяти восстановить их содержание.

Но Михаил промолчал, узнав, как абвер получил информацию о минировании железнодорожного моста. Немецкий сапёр, переодетый машинистом, смог увидеть всё из кабины.

Идиотская беспечность! Почему ничего не замаскировали, не прикрыли кабель от любопытных глаз?! Надо идти к командиру 60-го полка НКВД. Его ребята в синих фуражках, когда закладывали заряды, допустили промах [20] .

– Профессиональный паникёр, болтун и вообще дезорганизующий элемент. К счастью, до уровня шпиона или диверсанта не дорос, – с какой-то злой досадой в голосе хмыкнул капитан, – вовремя согласился, что хоть Германия и фашистская страна, но на текущий момент для войны с СССР ещё не созрела. Меня оставили в покое. А так – почтальон, получающий немного больше писем, чем следовало.

– Да ладно, забудь.

– Как всё просто. – Капитан покачал головой. – Завтра начнут изымать патроны у стрелков, мотивируя небрежным обращением с оружием и частой гибелью людей. Корпусные артполки, согласно планам боевой подготовки, утверждённым ещё зимой, уйдут на полигоны. У танкистов под рукой окажется четверть боекомплекта, поскольку снаряды в машинах хранить нельзя, ржавеют. И так далее по списку. Продолжить?

– Так это измена, – хрипло сказал и осёкся Михаил.

Когда Максим собрал все факты вместе, мысль о предательстве где-то наверху обрела реальные очертания.

Панов лукавил. Те же дела творились на южном и северном направлениях.

А насчёт «врагов» – пусть теоретики конспирологии сначала в Генштабе пошуруют. Что, нет охоты? Вот и ему тоже. Потому как не понимают товарищи, увлёкшиеся масонскими заговорами, что до главы Олимпа недалеко. Горы мусора на его могилу ветер истории может нести с разных сторон.

Добавим сюда брак от военных заводов, самый лучший в 1941 году танк, способный по заводской гарантии пройти до первого ремонта движка сотню километров. Современные истребители МиГ, где постоянно травила система пневматики, не позволяя перезаряжать оружие в воздухе. Детские болезни новой техники лечились всю войну [21] .

А может, начнём года так с 1939-го, когда при освобождении Западной Украины и Белоруссии боекомплект выдали не всем. После первых выстрелов со стороны поляков патроны получили, но снаряды подвезли не каждому [22] .

Максим зажмурился: уж лучше и не думать про бред, вечно всплывающий в проруби. Он давно перебесился, зная, что не было ещё на месте СССР в 1941-м державы, чьим оружием десяток лет спустя начнёт воевать полмира.

С каждым днём войны мы всё больше учились, рвались вперёд, всё время совершенствуя технологии. В тылу проходил не менее страшный фронт, где гибли в авариях люди, а инженеры и технологи упорно сражались против немецких, чешских, шведских, швейцарских и чёрт знает каких конструкторов.

Но здравствуй вновь, «радио конспирологов»! Как, если не «заговором», это всё объяснить? Как раз в духе времени, впрочем, и сегодня виновных прежде всего пытаются найти на стороне.

– Измена, а что делать? – искренне развёл руками Ненашев. – На каждый случай есть оправдательный документ, подписанный и утверждённый у руководства. Но подумай: а если обойдётся и немцы не начнут? Или нас вовремя оповестят? Тогда назови цену таких подозрений. Клевета и навет на командование!

Панов ещё раз задумался: а если он попал в какой-то параллельный мир? В иную реальность? Ловушку сознания, наконец?! Когда ты знаешь, что случится, а сделать ничего не можешь. Всё, происходящее здесь, показалось ему какой-то нелепой альтернативой, будто пляшет он под знакомую дудку, когда результат вновь совпадёт с реальностью.

– Какие будут предложения?

– Ну, – надул губы капитан, – орать про англичан, которые ружья кирпичом не чистят, не буду. Бесполезно, только себе вредить. В какую дырку ни сунешься, везде забито или часовой выставлен. Думаю плюнуть на всё и драпануть подальше. Например, в столицу! Надоел мне здешний пионерлагерь «Слава Гитлеру». Пусть придурков на границе перебьют. Про немцев я ещё много знаю, на котелок таких, как у тебя, орденов хватит. Махнём со мной? – Ненашев омерзительно подмигнул разведчику.

Михаил яростно дёрнул к себе капитана, натягивающего гимнастерку, и, багровея, царапнул кобуру. Но одежда комбата вдруг очутилась на нём, превращаясь для пограничника в смирительную рубашку. Есть такое свойство у гимнастёрки, если не дать оппоненту сунуть руки в рукава.

Капитан охладил Михаила водой из кружки, осторожно пощупав, не кипяток ли там.

– Пусти!

– А ну, уймись! Вот теперь я тебе верю.

– Я тебя когда-нибудь убью! – Михаил еле отдышался.

Он почти поверил, что капитан провокатор. Но ловкий, зараза! Ненашев заранее просчитал его реакцию, спровоцировал и вновь напустил на себя какое-то дремлющее состояние.

– Дело муторное, – буркнул капитан, – пишись в очередь. Теперь скажи, сколько времени уйдёт на проверку? И будет ли она вообще при таком подчинении органов?

– Неужели нельзя сказать всё прямо и русским языком?

– Не всем, не каждому и не сразу. Думай!