Книга Мужчина-вамп, страница 22 – Ирина Павская

Да, хочу быть раскованной… Но между «хочу» и «могу», как говорится, дистанция… Я крутилась в некотором отдалении от наглухо закрытого клубного входа, и, казалось, никакая сила, никакое самовнушение не смогут заставить меня дернуть ручку массивной двери. Денежная сумма, приготовленная на клубный кутеж и еще полчаса назад казавшаяся огромной, вдруг сжалась до нищенских крох, которые даже стыдно вытаскивать из сумочки. Мне мерещились непереносимые для моего самолюбия ужасы, когда щеголеватый официант засмеется, увидев, как я села за столик. Засмеется вроде просто так, что-то сказав не менее щеголеватому метрдотелю, но чтобы я непременно заметила. А потом подойдет к столику и объявит с отчетливо ощутимой холодной брезгливостью: «Извините, столик не обслуживается!» А когда я покорно пересяду, окажется, что этот столик заказан. А кофе попить можно за углом. Там как раз есть трейлер с горячими сосисками. Я покорно поплетусь к выходу, а прилизанные мальчики с наманикюренными ногтями и в голубых рубашках (кстати, почему именно в голубых? Ассоциации давят, что ли?) будут фыркать мне вслед.

Нет, нет! Я от страха закрыла глаза. А когда открыла, то увидела, что на клубной стоянке аккуратно паркуется знакомая серебристая капля. Ого, совсем в тему! Это же «Опель» Алексея Михайловича. Подлубняк уверенным шагом подошел к двери «Арамиса» и нажал неприметную кнопку у косяка. «Сим-сим» покорно открылся, проглотив молочного короля. Еще и кнопка! Ну и какие у меня шансы? Почему-то вспомнился мультик «Кошкин дом». «Кто там стучится у ворот, привратник мой Василий?» И дальше со всеми вытекающими последствиями. А именно: метла, угрозы и пинок под зад.

Не хотела, ох, не хотела приставать к Валевичу. Самоуверенно мечтала справиться сама. Дело-то, если разобраться, ерундовое. Подумаешь, провести вечер в закрытом клубе для богатых и слегка нетрадиционных. Кстати, вон и тетка из «мерса» выползает, вся в мехах, несмотря на жару. Вот дура! И тоже в «Арамис». И мужик с ней в клубном пиджаке. То-то сопреют в зале. И поделом! Хотя что это я. Там кондиционеры.

От собственного бессилия и малодушия я совершенно озверела. Ясно одно — в клуб мне сегодня не попасть. И без помощи Бориса не обойтись. А вообще — чего дался мне этот «Арамис», самый изнеженный мушкетер из прославленной троицы Дюма? Нечего мне там делать! Кстати, от трейлера так зазывно сосисками тянет. Еще и с кетчупом.

Кетчуп, как всегда, выскочил из булки бордовой гусеницей и радостно шмякнулся на мою светлую блузу. «Нет ни в чем вам благодати, с счастием у вас разлад…» И как это вы, Александр Сергеевич Пушкин, через века так хорошо определили принцип моей жизни? Попытка убрать жирную томатную гусеницу привела к тому, что на груди расплылось огромное пятно. Алое и трагическое. Как раз напротив сердца. Оставалось только прилечь на скамью и раскинуть театрально руки. Бедную Серафиму, неугомонную правдоискательницу, наконец-то «замочили» за излишнее любопытство. А вот и скамья подходящая.

— Алле, Борис, это ты? — Я была так раздосадована своими неудачами и с клубом, и с кетчупом, что даже не успела трепетно стушеваться. Железная леди, и все тут!

— Да, Сима, это я. Слушаю.

В знакомом баритоне мне почудилась улыбка. Все-таки ты, Серафима Нечаева, ужасная балда! Кто, скажи на милость, может еще ответить с личного сотового?

— Боря, нужна твоя помощь.

Так, надеюсь, голос достаточно тверд и эмоционально нейтрален. Пожалуйста, не подумайте, что бедной девушке требуется скрасить одинокий вечерок или, чего доброго, согреть холодную сиротскую постель. Теперь не дать расслабиться моему собеседнику и сразу к делу. Пугать не будем, начнем с невинного вопроса.

— Борис, подскажи, пожалуйста, как можно попасть в клуб «Арамис»?

— Что, заинтересовалась? Очень просто. — Мне показалось, что Валевич опять улыбнулся. — Например, в качестве члена клуба или хотя бы спутницы богатого обладателя клубной карточки.

Мне вспомнилась тетка в мехах.

— А если нет ни того, ни другого?

Борис помолчал. Сейчас предложит трейлер с сосисками.

— Ну, можно еще наняться мыть посуду при наличии вакантных мест, — сказал он нарочито неуверенно.

Представляю, какая ироническая усмешка заиграла на его лице. Ах, ты издеваешься!

И тут я сказала самым проникновенным голосом с эротическим придыханием:

— Боря, ты ведь настоящий мужчина?

Даже через телефон я почувствовала, что Валевич опешил:

— В-в-в каком смысле?

Ого, теперь меня уже не сбить.

— Знаешь, мужчина или настоящий, или нет. И по смыслам это не раскладывается.

Ну, попробуй скажи теперь, что ты ни на что не годный лопух. Скорее умрет, чем скажет. Потому как в каждом мужике сидит ген соперничества. Природа-умница так задумала. Я круче, я сильнее, я умнее, я, я, я… Ну, хотя бы в чем-то по сравнению с соседом. Пусть даже он меня в поединке за самку рогами и забодал, зато я нашел полянку, где трава гуще и сочней, чем на его угодьях. И проницательные самочки на этих струнах самолюбия такие рапсодии могут сыграть, любо-дорого послушать!

— Боря, мне очень нужно попасть в «Арамис». Хотя бы на один вечер. Знаешь, я почему-то уверена, что тебе клубную карточку раздобыть — раз плюнуть.

— М-м, не могу сказать, что совсем уж плюнуть, но каналы имеются.

Есть! «Повелся» на настоящего мужчину!

— Может быть, ты не откажешься сопроводить меня вечерком в это славное заведение? Или я ошибаюсь? — Голос в меру печальный, с еле уловимой надеждой. Если Валевича не прошибет, значит, я его совсем не знаю.

— Ну, если тебе очень надо… Когда ты хочешь сходить?

Когда, когда? Как бы не промахнуться. Допустим, приду, а Подлубняка как раз в этот день и не будет. Не могу же я в «Арамисе» всю неделю ошиваться. Но выбора нет. Что-то мне подсказывает, что не станет Алексей Михайлович согласовывать со мной свои клубные загулы. Придется действовать наугад.

Прошептала я про себя горячую просьбу ангелу-хранителю, чтобы подсуетился насчет удачи, и сказала первое, что на ум пришло:

— Мне нужно послезавтра.

— Договорились. Я тебе еще перезвоню, уточню время. Пока, до встречи. Наряды готовь. — И Борис, наконец-то, засмеялся. Но по-доброму.

Пока, пока. А как же холодная сиротская постель? Впрочем, лето, не замерзну и одна.

* * *

— Алексей Михайлович! Неприятность. — Голос в трубке срывался и испуганно вибрировал.

— Что случилось, Людмила Семеновна? — Подлубняк не скрывал раздражения. Идет важное совещание, а домработница врывается со своим звонком, сбивая нужную мысль, которую он только что сформулировал внутри себя до конца. И наверняка какая-нибудь чушь, жалоба насчет бригады ремонтников. В досаде Алексей Михайлович даже не подумал, что домоправительница почти никогда не обременяла его пустыми звонками. И ценил он ее, собственно, и за это тоже.