Онлайн книга «Кремль 2222. Севастополь»
|
В камере со сводчатым потолком имелась пара деревянных лавок, под потолком коптил масляный светильник. – Из огня да в полымя, – пробормотал Книжник. – Чего? – не поняла Кэт. – Снова вляпались, говорю, – пояснил Книжник. – Интересно, почему Зигфрида увели отдельно? Может, решили, что он главный? Переговоры с ним ведут? – Надеюсь, что переговорщик он не худший, чем воин, – заметила Кэт, растягиваясь на лавке. Потянулась, зевнула. – Этим-то мы ничего дурного не сделали. Может, отпустят. – Вы не понимаете, – глухо сказал Слава. – Они никого не отпустят. Это же Михайловский равелин. Они страшные люди. – Почему? – спросил Книжник. – Ты же сам говорил: они потомки защитников города. Стало быть, цели у них благородные. – Цели-то благородные. Вопрос – как идти к этим целям… Дискуссия была прервана щелчком засова. Дверь отворилась, и внутрь зашел человек с масляным фонарем в руке. За его спиной мелькнул стражник в доспехах. Человек небрежно махнул ему, и дверь за его спиной закрылась. В отличие от прочих он был в черном плаще до пят, накинутом на грубую кожаную одежду, и носил на груди массивный железный медальон на цепи. Лицо у него было худое, изможденное, на заключенных он даже не смотрел – вместо этого уставился в свиток из темного материала, и зашевелил губами, будто проговаривая прочитанное. Книжник вскочил с лавки, сделал шаг навстречу незнакомцу: – Послушайте, уважаемый! Мы ни в чем не виноваты! – А я вас ни в чем и не виню, – равнодушно сказал человек, не отрывая взгляда от свитка. – Мы не имеем ничего общего с теми бандитами, которых вы схватили. Мы сами пытались от них убежать… – Все от кого-то убегают, – сказал человек. – И кто-то кого-то догоняет. – Так вы отпустите нас? – Зачем? – человек впервые поглядел на него, и его взгляд сразу не понравился парню. Был он какой-то пустой, безжизненный. – Зачем вам свобода? – Ну и вопрос, – опешил Книжник. – Свобода – всегда лучше, чем тюрьма. – Разве? – в глазах человека мелькнуло и погасло что-то живое. – Кому-то свобода несет только зло. А кто-то, пользуясь свободой, сам порождает зло. Разве не так? – Наверное, – нехотя согласился Книжник. – Ваши люди схватили бандитов – бандиты порождают зло. – Но мы-то… – А чем вы лучше? Каковы ваши цели? В чем ваше предназначение? Книжник молчал, несколько оторопев. Вопрос о предназначении был слишком философским, чтобы с ходу ответить. Человек понял его замешательство по-своему: – Видишь – ты сам не знаешь, ради чего живешь. Так что предоставь решать свою судьбу тем, кто лучше разбирается в этом. – А вот я живу ради того, чтобы уничтожать всяких гадов, которые мешают жить остальным, – едко сказала со своего места Кэт. – Это уже ближе к истине, – кивнул человек. – Но все же недостаточно близко. – А кто, по-вашему, достоин свободы? – осторожно поинтересовался Книжник. Покосился на Славу. Тот сидел в углу на пучке соломы, обхватив руками колени, и исподлобья наблюдал за разговором. Словно заранее знал, чем все кончится. – А с чего ты взял, что ее вообще кто-то достоин? – человек вдруг впился в семинариста жестким взглядом, и тот едва не отшатнулся – такой силы был этот взгляд. – Но… Как? А что же важнее свободы? – Порядок! – жестко и поучительно сказал человек, сворачивая свиток. – Только порядок превыше всего. Все разговоры о свободе – всего лишь путь к упадку и разложению. Он оглядел присутствующих жестким взглядом, словно убеждаясь, правильно ли его поняли. – Порядок? – удивленно спросила Кэт. Даже приподнялась на локте на своей лавке. – Это что же, когда постель гладко застилают и руки перед едой моют? – Женщинам слова не давали, – надменно сказал человек. – Жди в своем углу, с тобой будет отдельный разговор. – Что?! – Кэт возмущенно вскочила, сжала кулаки. – А чем это женщины хуже… – Сиди! – Слава дернул ее за рукав, и Кэт, сжав зубы, опустилась на лавку. Человек улыбнулся: – Так-то лучше. Женщина должна знать свое место. Таков порядок. – И что же тогда будет с нами? – тихо спросил Книжник. – Это будет решать претор, – отрезал человек. – Я капеллан, я слежу за чистотой генов. Моя задача – выявить генные аномалии. Этим мы и займемся. Он пошел к Кэт, приказал: – Встань! Девушка вспыхнула, но подчинилась. Капеллан ухватил ее за подбородок, сказал жестко: – Смотри мне в глаза! Хорошо. Покажи зубы! Покажи ладони, пошевели пальцами. Так… Это было похоже на медосмотр в кремлевской Семинарии, впрочем, довольно поверхностный. Капеллан, видимо, руководствовался какими-то своими критериями, и Кэт им вполне удовлетворяла. Отпустив ее, он указал на Книжника: – Ты! Иди сюда. Книжник робко приблизился. Капеллан пристально поглядел ему в глаза и вдруг спросил: – Книгочей, что ли? – Что? – не понял семинарист. – Умник, спрашиваю? Книги читаешь? – Читаю… – Понятно, – усмехнулся капеллан, и Книжник вдруг понял, что ничего хорошего эта усмешка не сулит. – А что – плохо быть умным? – поинтересовался он, пока капеллан помечал что-то в своем свитке. – А чего хорошего? – не поднимая глаз, сказал капеллан. – При приобщении к порядку умники страдают больше всех. Многие дохнут с непривычки. Лишние знания – лишние страдания. Книжник ощутил струйку ледяного пота между лопатками. Такого выпада он не ожидал. Лишь спросил робко: – А что, порядок не предполагает знаний? – Порядок предполагает упорядоченные знания. Те, что нужны для поддержания порядка. А в твоих глазах я вижу другое. – И что же там, в моих глазах? – Хаос. Книжник застыл, не зная, что возразить. Оказывается, бывают другие представления о знаниях и их пользе, отличные от тех, которым его обучали! Вот так – век живи, век учись, как бы нелепо это ни звучало в данном контексте. Наверное, он не нашел бы, что возразить, но на помощь пришел Слава: – Скажи ему, кто ты есть! – Что? – капеллан метнул взгляд в сторону Славы, глядевшего на него из-под низко надвинутого капюшона. – Скажи, что ты княжий советник. Что если они тебя тронут – будут иметь дело с Кремлем. – Кремль? – казалось, капеллан не сразу понял, о чем речь. Затем вдруг выпрямился, впился в Книжника взглядом. – При чем здесь Кремль? |