Книга Выбери меня, страница 24 – Юлия Волкова

— Этого я не знаю. — Ответ Феликса прозвучал для Саши настолько неожиданно, что она даже вздрогнула слегка. — Но не исключаю такой возможности.

— Бр-р-р… — Телеведущая встряхнула головой. — Что-то я ближе к полуночи стала плохо соображать.

Объясни мне все внятно, пожалуйста.

— Объяснять тут нечего, — недовольным тоном сказал Калязин. — Господин Чуткий желает, чтобы этот материал появился в эфире. С надрывным комментарием, со слезой… Чтобы старушку было действительно жалко. Ну и с какими-нибудь намеками на криминал. Более ничего.

— Ничего? — усмехнулась Саша.

— Да, ничего! — вскипел Калязин. — Чуткий платит за этот материал деньги. Хорошие деньги. За которые можно гонять твои «Криминальные хроники» два месяца без рекламы.

— Ну так бы и сказал, — развела руками девушка. — Пожалуйста, сделаем в лучшем виде. А ты правда эти деньги моей программе отдашь? Мы бы пару камер прикупили бы. И оператора бы еще взяли. Понимаешь, нам ведь не разорваться — в городе столько событий…

— Отдам, — со смирением во взоре кивнул Феликс, снова несказанно удивив Сашу Барсукову.

— А в чем фишка-то? — жалобно простонала она.

Калязин засопел.

— Я не знаю… Наезда на кого-то конкретного здесь нет, иначе я бы еще подумал, пускать сюжет или нет… Обидели старушку, Чуткий хочет, чтобы о ее беде узнали зрители. Может, она родственница ему дальняя…

— Была бы родственницей, он бы не сюжеты снимал, а помог с жильем, — резонно возразила девушка. — Но вот что интересно — это натуральные съемки? А если натуральные, то как это они умудрились снять поджог? Ведь сняты не головешки догорающие, а момент, когда пламя только-только разгорается. Когда его еще ведром воды потушить можно. Нет, здесь точно есть какие-то постановочные эффекты.

— А если и так? — проговорил Калязин с упреком. — Нас это волнует?

— Конечно, волнует, — серьезно сказала Александра. — Моя интуиция подсказывает, что такие вот невинные сюжеты, не выдерживающие с точки зрения съемки никакой профессиональной критики, могут запросто подвести нас всех под монастырь. Знаешь сколько мне фальшивок пытались всучить? И клюнь я хотя бы на одну, проблем на нашу голову свалилось бы немерено. А если за фальшивку еще и деньги большие сулят… Нет, Феликс, я эту старушку в телевизор не пущу.

— Ну что ты так взъерепенилась? — рассердился Феликс. — Возьми да вырежи оттуда сомнительные кадры. Покажи пожар общим планом, любой, хоть из фильмотеки возьми, а потом старушкины слезы крупным планом. Чуткому этого будет достаточно.

— Да зачем ему? — воскликнула Саша, тоже потеряв терпение. — Он тебе сказал?

— Не сказал, но я догадался, — ухмыльнулся Калязин. — Он ведь этот сюжет просит несколько раз показать. Ну со всякими там вариациями. Как старушке ее сельсовет — или что там теперь у них? — не помогает. Наверное, Чуткий ей сам поможет. Дом выстроит. Или в хорошее заведение пристроит. Знаешь, сейчас для пенсионеров много разных возможностей есть. Такие дома для них строят — ты представить себе не можешь!

«Я-то как раз могу», — подумала девушка, вспомнив вечер предыдущего дня. Вся эта история ей ужасно не нравилась. Помолчав, она прокрутила сюжет с пожаром еще раз. Потом решительно взглянула на Феликса.

— Завтра этот материал не выйдет, — сказала она. — Или выйдет не в моей программе. Я должна сама поговорить с этим Чутким. Мне нужно знать, для чего ему понадобилась старушка. Старушки, Феликс, никому не интересны, тем более богатым дяденькам. И если эти дяденьки вдруг все-таки проявляют к ним интерес, мне становится не по себе. Поэтому материал выйдет только после разговора с Чутким.

— Ты готова на какой-то ерунде целый детектив выстроить! — обозлился Калязин. — Что такого может случиться, если ты прогонишь этот сюжет?

— Я не знаю, что может случиться, — ответила Саша. — Может, этого сюжета никто и не заметит. А может, его заметят и запишут люди, которые потом вызовут нас в суд и будут трясти заключениями экспертизы, уличая нас в фальсификации. Я не люблю пользоваться чужой информацией и чужими материалами. Особенно если за них платятся большие деньги. Ну сам подумай, Феликс! Это же кот в мешке.

— Черт! — воскликнул Калязин и обхватил руками свою большую голову.

Саша приготовилась к буре, но ее почему-то не последовало.

— Так ты можешь с ним сама поговорить? — пробурчал Феликс, осознавая, что выглядит в глазах своей сотрудницы не лучшим образом.

— Конечно, я же уже сказала. А на второй кассете что?

— Эксклюзив, — быстро ответил Калязин. — Кстати, с твоим участием. Но теперь я уже и не знаю… Может, ты и в нем отыщешь криминал.

Искренне сочувствуя Феликсу, Саша молча вставила в видеосистему вторую кассету. И сразу же увидела себя. Она улыбалась кому-то, стоя в фойе Дворца молодежи с банкой «Банзая» в руке. Потом пошел сюжет, который она видела в натуральном виде: рок-группа на сцене, Чуткий рядом, радостные лица в зале…

— Это действительно эксклюзив, — жалобно проговорил Феликс. — По идее мы сами должны за него платить. Этот материал снимала команда Чуткого. Кроме них — никто.

— Я знаю, что никого из наших там не было, — сказала Саша. — Интересно, как так получилось?

— Концерт не был официально объявлен заранее, — пожал плечами Калязин. — Как объяснил Чуткий, он хотел сделать городу и нашему каналу сюрприз. Или, с твоей точки зрения, это тоже криминал?

— Нет, — усмехнулась Александра. — Но согласись, что это весьма необычно. Я бы даже сказала — экстравагантно. И за показ этого он тоже платит? Не продает, а платит, ты уверен?

— Ну, он же понимает, что мы можем и не купить, — сказал Калязин. — Лапшин, конечно, купил бы. Но на то он и Лапшин. А нам-то какой резон неизвестную группу бесплатно показывать? Да еще вместе с Чутким?

— А он настаивает, чтобы эти баночки тоже были в кадре?

— Как раз — нет, — быстро ответил Калязин. — Он понимает, что такое — баночки в кадре. Он согласен их вырезать.

— Вот как, — протянула Саша. — Так он согласен их вырезать или настаивает, чтобы мы их вырезали?

— Черт побери! — окончательно разъярился Феликс. — Это что, так важно? В чем ты его подозреваешь? Человек покупает у нас пиар. Что тут непонятного? Все просто, как доска. А в доске не может быть второго дна. Потому что она плоская!

— Не ори, — тихо попросила Саша. — Доской можно по голове шарахнуть. И поверь уж криминальному журналисту, что очень сильно, вплоть до смертельного исхода. Почему ему было просто не заказать нам съемку концерта?

— О господи! — застонал Феликс. — Я этого не вынесу!

— Ну ладно, — пожалела его Саша. — Строить догадки на пустом месте бессмысленно. Езжай уже домой. А я попробую до Чуткого дозвониться. Прямо сейчас.

— Когда будешь с ним разговаривать, — попросил Калязин, — подумай, пожалуйста, обо мне. Я ведь ему обещал…