Книга Слуги Государевы, страница 56 – Алексей Шкваров

Здесь рядом была лесная и темная Литва, за ней беспредельная Украина, с ее диким, на взгляд «цивилизованных» поляков, козачеством. Думал ли гетман Мазепа о своих козаках, заботился, любил? Да не больше, чем пан о своих холопах! Оттого так легко послал своих козаков в помощь Долгорукому, когда топили в крови бунт булавинский на Дону. Тень малейшую подозрения от себя отвести. Петр верил в Мазепу.

А гетман Кочубея вспоминал казненного:

— Тот-то пес, по-азиатски предан был Петру!

Мазепа не таков. Не чета Кочубею. Пока нужно было преданность Москве выказывать выказывал… а теперича и о себе подумать надобно.

* * *

Не дождался Карл XII Левенгаупта, пошел таки на Смоленск. Одни пепелища на пути его лежали. Потоптался на месте король и повернул на Украину.

— Дьявол его сюда несет! — воскликнул Мазепа — теперь и войско великорусское сюда потянется. На последнюю руину Украйны, на ее погибель!

— Ежели виктория будет при шведах, то вельможность ваша и мы все счастливы, ежели при царе, то и мы пропадем, и народ погубим. — буркнул Орлик, писарь верный.

— Молчи! — огрызнулся гетман, — яйца курицу не учат. Или я дурак, прежде времени отступить, пока не увижу крайней нужды, когда царь не будет не в состоянии не только Украйну, но и государства своего от потенции шведской оборонить.

Но делать было нечего, пришлось выбирать Мазепе:

— Нужно к Карлу переметнуться. Опередить Петра. Не допустить его вторжения.

И поскакал Мазепа к шведам в лагерь. Меньшикову отписал:

— Тяжко болен, еду собороваться маслом от киевского архиерея.

Тот не поверил в болезнь. Обман вскрылся тут же. Весть об измене гетмана быстро долетела до царя.

— Иуда новый! — плюнул зло.

Взбешенный, он приказал Меньшикову:

— Батурин, столицу гетманскую, взять, предать разорению, всех переметнувшихся казнить.

В Глухове эшафот с виселицей установили, куклу приволокли, Мазепу изображавшую. Обрядили в ленту Андреевскую [31] , после ее сорвали с куклы, патент орденский разорвали, а куклу повесили. А митрополит Стефан Яворский предал Мазепу анафеме. Новым гетманом срочно назначили полковника Стародубовского полка Ивана Скоропадского.

Вихрем прошлись русские по всем городкам украинским, разорением и казнями жуткими свой путь отметили. Всех, кто в сочувствии гетману изменившему заподозрен был, люто карали.

— Ну кажись не выдержал король! Теперь очередь за нами. Тебе, Борис Петрович — Шереметеву, — на Украйну идти, разорение края учинить, дабы швед оголодал в конец, а нам с тобой — Меньшикову, — Левенгаупта отлавливать. Не допустить надобно, чтоб сикурс пришел к Карлу. Лишить его припаса воинского и провианта. Сдохнут шведы, и поделом им!

Десять драгунских полков и три пехотных с батальоном Астраханцев бросились за Левенгауптом. Шведы уходили к Шклову, где намечалась переправа через Днепр. Левенгаупт чувствовал, что ему наступают на пятки.

— Быстрей, быстрей, шведы! — поторапливал.

Представьте себе восемь тысяч повозок, это десяток верст длины, а еще пехота, артиллерия, конница. Змеей бесконечной полз обоз по разбитым лесным дорогам. Каждая повозка колею набивала в жидкой, дождями размоченной земле. За ней другая, третья, сотая! Дорого превращалось в одно тягучее болото. Колеса вязли, солдаты на своих плечах выносили обоз. А еще надо было отбиваться от партий неприятельских, кусавших солдат Левенгаупта со всех сторон.

Пока провидение хранило его корпус. Русским не повезло. Они шли на северо-запад, а шведы, параллельно им, на юго-восток. Нанятый проводник-еврей ни в малой степени не собирался вести их верной дорогой. Случайно встретившийся по пути польский шляхтич, из сторонников Августа, сильно удивился:

— Панове! То не та дорога, вам надобно шукать шведов у Шклова.

Еврея тут же повесили. Меньшиков бросился к Днепру. Левенгаупт успел переправиться и уничтожить за собой мост. Вышедшие за ним передовые отряды русских он обстрелял из артиллерии.

— Догнать! Во чтобы то не стало! — подгонял Петр.

Пехоту посадили на лошадей, реквизированных где только можно, посадили по двое и погнались за неприятелем.

Наконец, Левенгаупт понял, что ему не оторваться. Впереди деревни Лесной он построил вагенбург [32] , шесть батальонов в первую линию, остальные выстроились перед лагерем.

— Встанем здесь, господа. Или отобьемся, или… Все равно выхода больше нет. Надо отбиться!

Вылетевшие первыми на неприятеля пехотные полки — Семеновский, Преображенский, Ингерманландский, с ними драгунский — Невский, сразу спешились и построились в ордер для баталии. Петр с ними. Оглядывался царь назад. Тревожно было. Силы-то малые. Прошел вдоль шеренг солдатских молчаливо насупленных перед боем. Всматривался. Выдюжат?

— Дозволь слово молвить, государь? — голос услышал.

— Кто там? — Повернулся резко.

— Рядовой полка фузилерного Репнин! — отозвался князь опальный, ныне в строй солдатский поставленный.

— Чего тебе, Никита? — подошел к нему Петр.

— Прикажи повелеть, чтоб казаки и калмыки, в резерве находящиеся, кололи всех, кто назад ныне подастся! — Изумился Петр:

— От тебя первого слышу такой совет! Чувствую, что мы не проиграем сей баталии. Будь по-твоему! [33] .

И началось. Шведы молниеносно атаковали, но русские устояли, а подошедшие сзади остальные полки — Санкт-Петербургский, Владимирский, Троицкий, Тверской, Сибирский, Ростовский, Нижегородский, Смоленский и Вятский, завершили разгром неприятеля и на плечах отступавших вырвались к вагенбургу.

Дрались обе стороны отчаянно. Устав, разошлись. Очевидец писал: «Более биться было невозможно и тогда неприятель у своего обоза, а наши прямо в боевых порядках сели и долгое время отдыхали на расстоянии половины пушечного выстрела друг от друга».

Шведы попытались за это время перестроить оборону, но к русским подошел отряд генерала Боура — еще восемь драгунских полков и исход боя был предрешен. Русские снова пошли в атаку и сбили шведов с их позиций. Прорвались в вагенбург. Вся артиллерия досталась победителям. Левенгаупт, с частью обоза, отступил за свой лагерь, продолжая сдерживать огнем русских. Узость дороги позволяла. Наступила ночь. Вместе с темнотой начался сильнейший снегопад. Полки легли спать прямо в лесу.

Это был шанс для Левенгаупта попытаться выскочить. Но как это сделать с восьмью тысячами повозок, часть которых уже захвачена? Переправа через Сож у Пропойска была уже сожжена казаками. Генерал принял единственно правильное в его случае решение — остатки обоза сжечь, на освободившихся лошадей посадить пехоту, и прикрывшись арьергардом, отступить. Шесть тысяч изможденных солдат Адам Людвиг Левенгаупт привел к Карлу XII. Еще шесть тысяч голодных ртов.