Книга Книжная лавка, страница 27 – Маклей Крейг

— Больно у тебя морда подозрительная. И вообще, сегодня же Бобби выиграл! Вот я и добрый.

Майки указывает на телевизор у себя за спиной. Одетые в зеленую с золотистым форму парни, все потные и в синяках, по очереди поднимают над головой что-то вроде серебряной трости. Видимо, имею честь видеть сборную Донегала по травяному хоккею. Название невозможно ни написать, ни выговорить. Кажется, сегодня они одержали победу, и это очень важное событие для всех, кто:

а) родом из Донегала;

б) смотрит травяной хоккей.

Учитывая, что к нашему поставщику «Крепкого Джека» относятся оба пункта, поднимаю стакан и делаю счастливое лицо.

— Ну, в таком случае твое здоровье! Slainte!

«Твое здоровье» — единственное, что знаю по-гэльски. Не считая слова, которым ни в коем случае нельзя называть мать друга в его присутствии.

Майки подмигивает Леа и делает музыку погромче. «Син Лиззи», «Парни снова на коне». Посвященный в зеленой рубашке, сидящий на другом конце стойки, издает ликующий вопль.

— Пей быстрее, — распоряжается Леа. — Говядина по-бургундски будет готова через двадцать минут.

Чокаемся и отпиваем по большому глотку. Голову заволакивает приятным туманом.

— Говядина по-бургундски? Круто!

— Раньше ни разу ее не подавала. Надеюсь, все получится.

— Даже не сомневаюсь! Это же ты готовишь.

Одновременно и пытаюсь подольститься, и исподволь выясняю, следует ли ждать встречи с соперником, в фартуке или без.

— Мне бы твою уверенность, — предостерегает Леа. — Просто побросала в кастрюлю все подряд и решила надеяться на лучшее. Я ведь тебе уже говорила, что рассталась с Гровером?

Последнее обстоятельство Леа упоминает с таким видом, будто забыла положить важный ингредиент. Шампиньоны — есть. Говядина — есть. Лук-шалот — есть. Жених — нет. Ощущение такое, будто меня вытолкнули из самолета без парашюта. Попытаюсь сделать вид, что у меня в наличии запасной.

— Да, говорила, — киваю я. Никогда не прилагал столько усилий, изображая святую невинность. Но результаты самые неубедительные. — Ну ты как, держишься?

— Уфф… Давно надо было с ним порвать. Не понимаю, зачем тянула. Наверное, дело в том, что Гровер надежный и много зарабатывает. Можно было спокойно пробиваться в актрисы, на работу устраиваться не было необходимости. Да и родителям Гровер нравился. Точнее, папе. Впрочем, ничего удивительного. Они с Гровером похожи как близнецы. Папа работал инженером в «Нортеле», но потом компания приказала долго жить, и он потерял все. Даже пенсию не получает.

— Очень печально.

— Да. Но самое нелепое в том, что именно родители всегда уговаривают меня не рисковать. Не лезь в актрисы. Найди нормальную работу. А я отвечаю — Джордж, у тебя же самого нормальная работа была, и чем это кончилось? Ты что, мне такой же судьбы желаешь?

— Твоего папу зовут Джордж? Или это прозвище — ну, в честь Джорджа Констанцы из «Сайнфилда»?

— И то и другое. Я папу называю Констанца. Я его очень люблю, но он такой невротик, — с ума сойдешь! Гровер купил папе бутылку виски за пятьсот долларов, когда отправился просить моей руки.

— Вот это да! Он попросил твоей руки у родителей? Не думал, что в наше время кто-то так делает. Кем он себя возомнил? Семнадцатым графом Уэссекским?

— Согласна. Я же не вещь, чтобы меня от одного владельца другому передавать. Причем ни родители, ни Гровер так и не поняли, из-за чего я разозлилась. А папа и вовсе на седьмом небе от счастья был, будто сам замуж выходит. Всем растрезвонил. Ты в виски хорошо разбираешься?

Качаю головой:

— Не особо. Терпеть его не могу. Зато дед мой виски литрами хлестал. Будь он сейчас жив, давно бы объявил, что я ему не внук.

— Можно я с тобой секретом поделюсь? Я ответила Гроверу «да» только потому, что неудобно было отказывать — он ведь так потратился… Плюс еще огромное кольцо. Ну, ты его видел.

— Видел. И правда огромное. Как суперкубок.

Леа отпивает еще глоток.

— Извини. С какой стати мы вообще заговорили о Гровере?

— Ничего. Сам не помню, как мы на эту тему скатились.

— Давай сделаем вид, будто этого разговора не было.

— Какого разговора? Мы только про фильм говорили. «И ковер у меня украли», — цитирую я, пытаясь разрядить обстановку.

Леа смеется.

— Ладно, закрыли тему.

Чокаемся и снова пьем. Я потрясен до глубины души. Когда это я успел выпить полстакана? За ушами жарко, мозг как воздушный змей. Хорошо, что мы оба не за рулем.

— Можно я тебе еще один секрет расскажу?

— Конечно. Спрячу его в надежном сейфе. А ключ… — вскидываю стакан, — никто не найдет. Вернее, ключ будет храниться у Майки, ведь он тоже услышит твои откровения. Но Майки раньше работал на МИ-6, он и так все про всех знает.

— Помнишь, что ты мне сказал в магазине? Ну, когда мы в первый раз встретились?

Заливаюсь краской стыда. Впрочем, это, наверное, незаметно — я ведь и так весь красный.

— Ах, ты об этом… Еще раз извиняюсь. Случайно с языка сорвалось. Ты спросила про Мамета, а красивые женщины обычно про него даже не слышали, вот я и удивился. Только не подумай, будто я с ним во всем согласен. Нет, он, конечно, великий писатель. Но как можно сначала написать «Испанского заключенного», а потом голосовать за правых? Или «Гленгарри Глен Росс»? Не понимаю. И вообще, тебя тогда уже назначили менеджером, а значит, мои приставания можно рассматривать как сексуальные домогательства на рабочем месте. Захочешь пожаловаться — будешь совершенно права…

Леа прижимает палец к моим губам. Вынужден умолкнуть. Кожа чуть влажная от запотевшего стакана и пахнет ванилью. Леа пользуется увлажняющим кремом с ванилью. Объяснила, что у нас в магазине очень сухой воздух. Если оставить стакан с кофе без крышки — меньше чем за час испарится. Влажность — один из главных врагов Данте. Плесень губит товар. Сам не могу поверить, что в такой момент думаю о плесени.

— Ты тараторишь.

— Да? Со мной бывает.

Леа так и не убрала палец, поэтому получилось «а? оой ыает». К сожалению, тут Леа решила дать мне возможность говорить свободно. А жаль. Такое ограничение было мне по душе.

— Извини. Продолжай.

— Когда ты сделал мне предложение, я должна была согласиться.

Думал, меня выкинули из самолета с парашютом, а оказалось, что без. Какое грубое нарушение техники безопасности!

Улыбаюсь, но сам от потрясения едва со стула не падаю.

— В таком случае повторяю свое предложение.

Тут Леа наклоняется ко мне, и мы целуемся. Итак, началось свободное падение прямо на дно Тихого океана. Ирландец в зеленой рубашке издает еще один торжествующий вопль. Майки лишь картинно закатывает глаза и улыбается.