Онлайн книга «Дублер»
|
– Значит, все эти дети из того самого Театрального кружка? – (Софи кивнула.) – И ты уверена, что не хочешь пойти со мной обратно и присоединиться ко всем остальным? – (Софи покачала головой.) – А я подумал, что было бы забавно: мы с тобой выступаем вместе, впервые. Наш совместный кинодебют. Мне кажется, может получиться весело. – Это не весело, – буркнула в пол Софи. – Это тупо. Стивен наклонился и погладил ее по колену: – Это же просто игра, Софи. Я этим и занимаюсь. Это моя работа. – Значит, это тупая работа! – Нет, Софи, она не тупая. Не всегда, – тихо сказал он и искательно добавил: – Не говори «тупо», говори «глупо». Софи зыркнула на него большими покрасневшими глазами: – Но это не глупо, а тупо! Тупо, тупо, тупо… – Софи… – …тупо, тупо… – Софи, не… – …тупо, тупо, ТУПО! Дверь артистической открылась. Помощник режиссера впустил в комнату Алисон и Колина – оба были в устрашающе тяжелых пальто и темных костюмах, и на мгновение Стивен поймал четкое ощущение, что его пришли навестить в тюрьме. Алисон взглянула на бывшего мужа, презрительно сощурилась, потом протянула руки к Софи. – Иди сюда, моя маленькая, – сказала она, и Софи, понурившись, прошла через комнату в материнские объятия. – Колин, – сказал Стивен. – Стивен, – сказал Колин. – Я случайно ее напугал – да, Софи? Софи ничего не ответила. – Колин, не мог бы ты вывести Софи и подождать меня в машине пару минут? – распорядилась Алисон спокойным, ровным, профессиональным тоном, и Колин взял Софи за руку и повел к двери. Она не оглянулась. – Я позвоню тебе попозже, Софи, ладно? – сказал Стивен, но она уже ушла. Алисон подошла и села на стул, который только что освободила Софи, подперла рукой подбородок и посмотрела на бывшего мужа ничего не выражающим взглядом, словно адвокат или прокурор, – он не понял. На ней была длинная черная юбка-карандаш, белая блузка, черный пиджак, и Стивена поразило, совершенно неуместно, какая она красивая. – Что ж… хорошо выглядишь, Стив. – Спасибо, Алисон. Ты тоже. – Спасибо. – И одной рукой она разгладила юбку. – Просто, знаешь ли, ежедневная офисная одежда. То, что носят обычные люди. – Наверное… Думаю, я ее немного напугал. – Так могло бы показаться. – Не понимаю почему. Персонаж на самом деле предполагался милым. – Возможно, она была чуть-чуть… – Алисон помедлила, подыскивая слово. – Удивлена. Так это и есть твой большой фильм, о котором ты нам с Софи рассказывал? Трансатлантическая романтическая комедия? Главная роль? – Нет, это другое. – Понятно. – Но здесь у меня тоже главная роль: Сэмми. Я белка. – Верно. Белка Сэмми. Он наклонился вперед, пробежался руками по волосам и вздохнул: – Знаю, тебе это может быть неинтересно, но я и в самом деле очень, очень в этом хорош. – Я уверена, Стив. – В Восточной Европе я звезда. И мне нравится работать с детьми. Здесь нечего стесняться. Ты же сама знаешь: ты играла и в пантомимах, и в детских спектаклях. – Да, знаю! – Алисон выглядела возмущенной. – Ничего нет плохого в том, чтобы делать фильмы и спектакли для детей, если только ты хочешь заниматься именно этим. – Тогда почему ты не воспринимаешь меня всерьез? – Не знаю, Стив. Возможно, из-за усов. Они посидели молча пару секунд, щурясь друг на друга. – Ты не считаешь, что я хоть сколько-нибудь хорош, да? – наконец спросил Стивен. – Нет. – Ладно, это, видимо, ты создаешь такое впечатление, Алисон. Я хочу сказать, если ты действительно думаешь, что я хорош, то почему не поддерживаешь меня? – Погоди, Стивен. Извини, но мне кажется, ты меня не так понял. Я имела в виду – нет, я не считаю, что ты хоть сколько-нибудь хорош. Минута молчания. – Не считаешь? – Нет. Нет, не считаю. Еще минута. – С каких пор? Алисон закрыла глаза: – С самого начала. – Ого, постой-ка… Ты никогда не считала, что я чего-то стою? Алисон пожала плечами: – Извини. – Ну… это всего лишь твое личное мнение. – Нет, я так не думаю. Не думаю, что только мое. Я думаю, это объективное мнение. Никто не считает, что ты хорош. – Никто? – Никто. Губы Стивена двигались, но слова не находились. – Так погоди, все эти годы, что мы знакомы, ничего из того, что я делал, не было хорошо. Все было барахлом, я всегда был плох – ты это говоришь? – Нет, не все абсолютно плохо, просто… и не хорошо. Прости. – А как насчет «Вишневого сада»? – Мне он не нравился, Стив. – Тот эпизод из «Отделения скорой помощи»? – Ничего особенного. – «Под сенью млечного леса»? – Акцент тебя немного подвел. – Бенволио в «Ромео и Джульетте»? – Бенволио как Бенволио – никто не замечает Бенволио. – Ты говорила, что я был там лучшим! – Ну, это была очень, очень плохая постановка, Стив. – Тогда как насчет… я не знаю… «Годспелла»? – О’кей, а) это было девять лет назад, б) нет, ты не был особенно хорош, в) это чертов «Годспелл», Стивен. – Понятно. Ты говоришь так жестоко, чтобы быть доброй или просто из жестокости? – Я говорю тебе это, потому что ты мне небезразличен. – Что ж, мне было бы отвратительно думать, что ты хочешь ранить меня и ранишь, Ал, – сказал Стивен, с удивлением и некоторым ужасом ощущая, как внутри его закипает злость, даже ненависть – та же самая, какую он ощущал в конце их брака. И изо всех сил стараясь сохранять ровный тон, он сказал: – Извини, Алисон, но тебе придется объяснить это несколько более развернуто. Лицо Алисон чуть смягчилось. Она вздохнула, наклонилась вперед, так чтобы их лица сблизились, потом сжала руки и тихо заговорила: – Когда мы с тобой впервые сошлись, полные оптимизма, восторга и всего такого прочего, ты обычно говорил это мне, чаще в легком подпитии. Ты говорил, что ключ к счастью – найти то, в чем ты самый лучший, то, чем больше всего любишь заниматься, и держаться за это, как бы трудно ни было, и делать это на пределе своих способностей. И я помню, что действительно восхищалась тобой и, да, на самом деле любила тебя за это. |