Онлайн книга «Бой под Талуканом»
|
– Вздрогнули! – воскликнул он и осушил содержимое. Я скривился от мысли о спиртном, но переборол себя и выпил. – О-о-о, у-у-у!!! – выдохнул шумно я воздух и экстренно запил спиртное минеральной водой. – Спирт! Чего ж не сказал заранее, не предупредил? – А что, сам не догадался? Думал, я тебя «Столичной» поить буду? Обыкновенный спиртяга! Ну как? Полегчало? – заботливо посмотрел на меня старший лейтенант. Я сделал еще два-три вдоха, подумал, послушал себя, что говорит организм, и наконец пришел к выводу: – Полегчало! – Ну, вот и ладненько! Сейчас оформляешь наградные на ордена себе, мне и Бодунову, а также солдатам-сержантам, на кого подали взводные бумаги, и иди, спи… Отдыхай, после обеда заступаешь в наряд помощником дежурного по полку. – Черт! А кто дежурный? – Дежурный – Габулов. – Нервотрепка обеспечена, – вдохнул я. – Он завалится дрыхнуть на всю ночь, а потом будет бегать спросонья, психовать, орать. Не люблю с ним дежурить. А почему не его помощник замполит Шкурдюк? – А-а, ты как не протрезвевший еще не в курсе. Его увезли рано утром с жесточайшей дизентерией. Не повезло парню. Пара месяцев службы – и Серега уже организм посадил инфекциями. А все потому, что трезвенник, еще больше, чем ты. Да, кстати, тебе звание пришло, начальник штаба в дивизии выписку видел, с тебя причитается, товарищ старший лейтенант! – Черт! Опять пить! * * * Дежурство началось со скандала. Габулов забыл выключить на ночь освещение городка, и проходивший мимо штаба Ошуев окрикнул меня из душной дежурки: – Помощник! Помощник! – Я, товарищ майор! – Ростовцев, где дежурный? Почему свет не выключен? – На территории, по казармам пошел. – Передай, я его снял с наряда. Доложите Лонгинову, пусть заменит, – распорядился Ошуев и неторопливо пошел на плац. Я вернулся в дежурку и крикнул никуда не уходившему, дремавшему на топчане капитану: – Эдуард, тебя Герой только что с наряда снял! – Что?! Кто?! Меня! За что? – Ты свет не погасил по периметру. Вон он только что прошел мимо и распорядился. – Да я его пристрелю, как собаку, – заорал взбешенный осетин и, сшибая стоящие на пути стулья и табуреты, бросился на выход. – Убью, пристрелю! – Раздались крики, началась словесная перепалка Габулова с Ошуевым, перемежавшаяся громким матом и визгом капитана. На эти крики выбежали из здания заместитель начальника штаба, строевик и замполит полка. Они вцепились в Эдуарда, повисли на его руках и плечах, а он бил ногой землю перед начальником штаба, как бык перед тореадором, пыхтел и пытался боднуть его лбом. Прибежал строевик и бросил мне на стол пистолет и кобуру с ремнем. – Спрячь в сейф! Ключи у тебя? – Да, у меня. Сейчас уберу. Там все люди целы? – поинтересовался я удивленный таким поворотом события. – Почти. Пропагандист прибежал, в глаз получил, да и у меня вот пару пуговиц на х/б оторвали. Сейчас придет ваше батальонное начальство, и кто-нибудь подежурит. А Габулова повели на гауптвахту успокоиться и одуматься. До утра. Они, черти нерусские, у себя дома землю между своими народами поделить не могут и тут, вспоминая про нее, друг друга ненавидят. Замполит полка принес и бросил куртку Габулова с оторванными пуговицами и клочьями отодранной материи в борьбе со штабными и принялся материться. Я отвернулся и молчал, сделал вид, что меня тут нет. Когда через час все успокоилось, и народ ушел, из темноты внезапно вынырнул Габулов. – Эдик! Откуда? Ты же на «губе»? – удивился я. – Ха! Что же, мой взводный стоит начальником караула и меня не выпустит? Я что, в тельняшке там буду ночь мерзнуть? Да и деньги с документами в куртке, забрать нужно. А то потеряется что-нибудь. – Эдуард, и что теперь тебе будет? Что, трудно было сдержаться и не бросаться на Ошуева? – Ты ничего не понимаешь! Сдержаться, ха! Как я его, а? Пусть не задается! Как я орал, а? – Орел! – усмехнулся я. – Ты видел, нет, ты видел, как он от меня побежал? – Еще бы не побежать, вдруг ты, кроме визжания, по нему стрельбу добавил бы, – съехидничал я. – Зачем стрелять? Просто хорошо пугнул! Пусть знает, что я его не боюсь! Я плевал на всех этих героев и начальников! Не позволю себя унижать и позорить! – продолжал петушиться Эдуард. – Ну и чего добился этим? – спросил я, хмурясь. – Пусть думают, что я такой дурак! Да, дурак! Мне сейчас психушкой грозили! Пусть обследуют! Еще и справку получу, да домой уеду. Разве мне что-то будет? Ни хрена не будет! Чихал я на всех! – Габулов с шумом хлопнул дверью и удалился в темноту. * * * После утреннего развода в полку началось подведение итогов последней операции. Столь масштабные боевые действия были оценены высшим командованием положительно, потери были, но небольшие, и успехи тоже имелись. Теперь сыпались награды и поощрения на нас, участников этой эпопеи. Начальник штаба полка доложил о ходе операции, замполит полка оценил моральное состояние личного состава, зампотех внес ложку дегтя в бочку меда, констатируя факты о разбитой технике, и, наконец, слово взял «кэп». – Товарищи офицеры! Я получил подробную картину боевых действий и остался доволен результатами работы полка. По итогам этой операции к орденам и медалям представляем более ста пятидесяти человек! И это хорошо! А то тут создалась занятная ситуация. Командование дивизии получило распоряжение представить одного офицера к званию Героя Советского Союза. Дивизия отдала представление нам, как лучшему полку соединения! В зале раздались оживленные и одобрительные возгласы. – Мы с управлением посоветовались и решили, что награду получит офицер из первого мотострелкового батальона. Они это заслужили. Образцовый батальон, да и самый боевой, рейдовый. Офицер должен быть из звена – командир роты или его заместитель! Сидящие рядом друг с другом Сбитнев и Жилин, а также минометчик Степушкин дружно переглянулись. – Обязательно, имеющий орден! – продолжил «Иван Грозный». Все посмотрели на Женьку Жилина и Луку, дремавшего рядом с ним и положившего голову на плечо командира. – И последнее условие: служба около года или чуть более в Афгане. То есть чтобы награду получил в полку и служил тут еще год! По залу прошел вздох разочарования. Такой кандидатуры не находилось. – Год службы в полку – главнейшее условие! – Таких у нас никого нет. За исключением заменщи-ков: Жилина и Луковкина, – выкрикнул начальник штаба батальона. |