Онлайн книга «Зеркало для слепого»
|
Глаза его привыкли к темноте. Он встал и, не зажигая свет, налил полную пиалу водки. Подошел к окну и, отодвинув штору, вгляделся в ночь. Его удивило, что часть неба освещалась так, будто в той стороне находился большой город. Такую картину Родик часто наблюдал в ближнем Подмосковье. Здесь же самым большим городом был Душанбе, слишком далекий и расположенный несколько в другой стороне. Родик стал строить различные предположения, но, вспомнив мудрость о том, что не надо глядеть в бездну, а то бездна начнет глядеть на тебя, зашторил окно, выпил водку, закусил виноградиной и опять лег в постель, подумав, что хорошо бы произвести вечерний туалет, но, вспомнив неустроенность отведенного для этого места, решил потерпеть до утра. То была последняя мысль в этот день. Вероятно, выпитая водка вызвала долгожданный сон. Проснулся Родик с той же мыслью. Солнце, пробиваясь через шторы, рисовало причудливые фигуры на стенах и мебели. Быстро одевшись, он побежал в уборную. В утреннем свете она являла собой ужасную картину, которую Родик не разглядел вчера в потемках. Писая в грязный унитаз, он с омерзением представил себе, как будет здесь чистить зубы и бриться. Заглянув в приемную, Родик понял, что Абдулло Рахимович еще спит и рассчитывать на умывальник в его комнате не приходится. Охрана тоже спала, за исключением того худощавого подростка, который брал на себя инициативу в организации соревнования, а потом куда-то исчез. — Ассалому алайкум! Вчера не спросил, как тебя зовут? Абдулло Рахимович еще спит? — Ассалому алайкум! Субх бахайр [62] . Номи манн Салим. Еще рано. Все проснутся часа через полтора-два. — Соревнование вы вчера провели? — Провели. Шухратбой бохти [63] , — показав на спящего подростка, ответил Салим. — Сегодня, если куда-нибудь не пошлют, станет чистить автоматы. — А лучший результат какой? — Двадцать три секунды — сборка, а разборка — не помню. Можно посмотреть. — Слабовато. Даже норматив молодого бойца не выполняете. В школе военной подготовки не было? — Мы в мактаб [64] давно не ходим. Да и здание ее попорчено. Там штаб был. — Да… Ну с первого сентября, наверное, начнете учиться. Война кончилась. Теперь самое главное — учеба. — Не знаю. Я уже два года пропустил. У нас в кишлаке еще до войны только мактаби ибтидой [65] была. — Не понял… — Ну маленьких грамоте учили. Муаллимаи русские уехали. А в город ездить далеко было. Сейчас и здесь муаллимаи нет. Убили их вовчики. — Плохо, очень плохо. Учиться необходимо. Посмотри. Абдулло Рахимович — образованный человек, кандидат наук. Поэтому он и начальник. Поэтому его уважают. — Понимаю… Родик почувствовал, что разговор не получается, и сменил тему: — А что не спишь? Охраняешь? — Нет. Это не наша работа. Есть охрана здания. Я недавно пришел. У меня свидание было с девушкой. — Что же за девушка такая, что ночью с мужчиной гуляет? Жениться тебе еще рано. — Я и не собираюсь. Есть у нас такие девушки, с которыми можно ночью гулять. — Что, таджички? — Нет. — Хоп. Не буду тебя пытать. Лучше скажи, где можно помыться? — Мы моемся либо в хочатхоне [66] , либо из шланга во дворе. — Лучше из шланга. Покажешь? — Пойдемте… Я охрану предупрежу. — Подожди минутку, я мыльные принадлежности возьму. На улице, хотя уже взошло солнце, было прохладно. В дальнем конце двора около искусственных водоемов Салим показал дюритовый шланг. Родик открыл кран, и из шланга полилась холодная вода. Родик озадаченно размышлял, как бы устроить нечто, подобное душу. Салим, увидев его нерешительность, предложил подержать шланг, а когда Родик отказался, перенес его в густые заросли и закрепил на одном из кустов. — Там не очень удобно. Могут быть змеи, — усомнился Родик. — Зато вас никто не увидит, — отозвался Салим. — Я не стесняюсь… — Не в этом дело. Бывает, стреляют. Мы на открытых местах стараемся долго не задерживаться. А змей не бойтесь, их тут нет. Я буду вон там. Если что-то понадобится — позовите. Слова Салима вызвали забытое за ночь чувство тревоги. Предвкушение водной процедуры, несколько угасшее при виде этой импровизированной бани, почти пропало. Родик осмотрелся и, считая неудобным отказаться, перенес шланг в развилку ветки дерева, закрывающего обзор со стороны забора. Стало удобнее, поскольку вода теперь лилась в водоем, а не на глинистую землю, где уже образовала грязную лужу, брызги от которой попадали на белые брюки Родика. Родик побрился, почистил зубы и, чтобы окончательно прийти в себя, решил умыться по пояс. Под ледяной струей в висках заломило, но, растеревшись полотенцем, Родик почувствовал себя бодро. С тела как бы спала кора. Не одеваясь и прикрыв себя только полотенцем, он подошел к Салиму и поблагодарил. — Пойдемте в помещение. Здесь прохладно и небезопасно, — предложил Салим. — Накиньте мой чапан. — Спасибо, не надо. Что, еще воюют? — Вы разве ночью не слышали выстрелы? — Слышал, но мне объяснили, что это баловство. — Бывает, но чаще засады. В горах много вовчиков. Ночью они приходят. Людей убивают. Да и наши друг на друга наскакивают. Недавно два наших отряда поругались. Несколько человек погибли. Узбеков тут постреляли. Сейчас утро, спокойно. Все после ночи спят. А ко дню напьются и палят. Недавно старика шальная пуля нашла. Кто стрелял — не узнали, но точно наши. Да и утром снайпер может не спать. Пойдемте. — А как же сам ночью гуляешь? — То я. Знаю, как и где. Автомат у меня. — Герой… С девушкой целуешься с автоматом на плече? Много раз в человека стрелял? — Ну-у-у. Я все время рядом с амакджоном [67] , но если надо, буду стрелять. За Абдулло Рахимовича я жизнь могу отдать. Он мне как отец. — Лучше ни того ни другого не делать. Убить человека— великий грех. У тебя жизнь только начинается. Плохо начинать жизнь с греха. За своих близких, конечно, необходимо заступаться, да и других слабых защищать, но по-другому. |