Книга Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой, страница 54 – Анат Гарари

– Это наш фирменный семейный торт, – поясняет она, – без него не проходит ни один праздник в нашем доме. Обычно мы подаем его с взбитыми сливками, но на этот раз придется обойтись без них, так как я пришла прямо с работы.

К ним приближается Нири.

– Какой замечательный торт! – улыбаясь, обращается она к Тове. – Но уже восемь, и пора начинать. Я предлагаю вернуться к нему в конце нашей встречи.

– Да, конечно, – отвечает ей Това и, водрузив торт на стойку возле кофейного автомата, спешит занять свое место. – Я планировала прийти пораньше, но, к сожалению, задержалась.

– Я обожаю яблочные пироги, – говорит Маргалит, устраиваясь поудобнее, – ну а этот выглядит просто потрясающе!

К ней присоединяется Рут:

– Если б я не знала, что вы пекли сами, я была б уверена, что его купили в очень дорогой кондитерской: это ж произведение искусства!

– Спасибо, спасибо! – смущенно улыбаясь, благодарит Това.

– Вы сегодня выглядите как-то иначе, – замечает Нири пока все рассаживаются, – возможно, потому, что улыбаетесь больше, чем обычно.

Улыбка на лице Товы становится еще шире.

– А вы, значит, уже привыкли видеть меня измученной?!

– Скажите спасибо за комплимент и радуйтесь, – шутливо одергивает ее Анна.

– Спасибо! – с легким поклоном отвечает Това. – Не знаю почему, но у меня сегодня действительно какое-то особо радостное настроение.

Она откидывается на спинку стула, ее взгляд задерживается на Мики.

– Торт и вправду очень красивый, – отзывается та, – но я лично не пеку. У меня не очень любят сладкое, но зато я хорошо готовлю, особенно супы и мясные блюда. Жаль, что сейчас лето и жарко, иначе я бы принесла сюда кастрюлю!

– А что, девочки, – встрепенулась Орна, – сейчас самое время для варенья! Может, я сварю к следующему разу?!

Ее идею живо подхватывает Анна:

– У меня в саду деревья увешаны фруктами; вы можете получить, сколько вам будет угодно. Я каждый год выбрасываю килограммами.

– У меня есть идея, – поднимает руку Клодин. – На последнюю встречу каждая из нас приготовит что-нибудь вкусненькое, и устроим пир в честь внуков и их бабушек!

«А что же принесу я, – мысленно спрашивает себя Элла, – может, маковый пирог бабушки Рахель? Сколько времени я ничего не пекла…»

Нири с улыбкой наблюдает за радостно оживившимися женщинами.

– Ну что ж, неплохая идея. У меня впечатление, что лед сломан, – продолжает она, обращаясь к Тове, – и мне кажется, что не только у вас одной возникло желание побаловать чем-нибудь сегодня группу.

– Вы правы, – продолжая улыбаться, отвечает Това, – На прошлой неделе я вышла отсюда с удивительно хорошим чувством, как бы это объяснить… нелегко жить, когда уже столько лет тебя беспрерывно одолевают тяжелые мысли. Они, возможно, не мешают жить, но они мешают радоваться жизни. Здесь наконец-то я смогла излить душу, а главное, я чувствую, что меня здесь слушают и понимают. Это, конечно, не заставит меня измениться, – смеется она, подкрепляя свои слова энергичным отрицательным движением головы, и маленькие бриллиантовые сережки озорно сверкают, описывая крошечные радуги, – в моем возрасте люди уже не меняются, но вы меня очень поддержали. Поэтому у меня действительно появилось желание чем-то вас всех отблагодарить.

– На прошлой неделе, – Нири переходит на серьезный тон, – мы говорили о преемственности поколений в семье, о продолжении рода; и у меня сложилось впечатление, что группа пытается вернуть несколько пошатнувшуюся ранее уверенность в себе. Мы распрощались, оставив открытыми два вопроса: во-первых, какие еще проблемы занимают вас больше обычного в настоящее время; и, во-вторых, что на данный момент дает вам наша группа. Вот с этих двух вопросов я и предлагаю начать нашу сегодняшнюю встречу.

В комнате устанавливается напряженная тишина, женщины обмениваются взглядами, выжидая, кто же будет первой.

Това решительно выпрямляется на стуле и произносит:

– Я хочу вам рассказать, о чем я подумала после того, как Ширли родила. Я подумала, интересно, а что я буду чувствовать, когда будет беременна моя невестка: буду ли я так же волноваться и переживать, как это было сейчас? Непонятно почему эта мысль возникла именно сейчас, ведь мой сын еще даже ни с кем не встречается. Это даже смешно! Я понимаю, что все это чисто теоретически, и все-таки… Я хочу сказать, – продолжает она, – что в обоих случаях я буду бабушкой для внука, который родится, и в обоих случаях это послужит продолжением семьи, но мне абсолютно ясно, что когда я становлюсь бабушкой со стороны моей дочки, для меня это в сто раз важнее и волнительнее. Я не хочу сказать, что ее детей я буду любить больше, по крайней мере, мне так не кажется, но само это событие, вне всякого сомнения, останется для меня намного более… значительным, что ли…

– И я тоже совершенно уверена, что для меня беременность и роды дочки намного ближе и значительнее, чем беременность и роды у жены сына, – пожимает плечами Анна. – Во-первых, благодаря дочке я стала матерью; и я не постесняюсь признаться, что для меня материнство и все, что связано с ним, – это самое главное в жизни; а, во-вторых, естественно, за свою дочку я всегда буду переживать сильнее, а у других – есть их мамы… Не знаю, что бы я чувствовала по отношению к сыну, если бы и мужчины рожали, – со смехом добавляет она.

К ней присоединяется Орна.

– Невестка – это не дочка, и за нее ты так не переживаешь, даже когда она рожает твоего внука! А вот роды твоей дочки – это почти твои собственные роды, это – что-то, что происходит с тобой, в твоей жизни; это будто бы происходит у тебя самой!

Женщины замолкают, и только примерно через минуту раздается голос Маргалит:

– Это все потому, что в вас течет родная кровь!

Она переводит взгляд на Нири и продолжает:

– Я хочу… рассказать вам что-то важное… мне тяжело…

Все взгляды обращены на нее; Маргалит поправляет сползшую на глаза шляпку.

– Но сначала я хочу кое-что сказать Элле, то есть сказать вам, – поворачивается она к Элле. – Это правда, что на прошлой нашей встрече мы не стали касаться того, что вы нам рассказали о себе, но это вовсе не значит, что ваша история нам безразлична. Я лично очень много думала о вас, но побоялась показаться назойливой. Так что, как только вы захотите, я готова к этому вернуться.

– Я присоединяюсь к вам, – выпрямляется на стуле Анна. – Конечно, намного проще не касаться ни грустных, ни сложных тем, но я, как и вы, думаю, что здесь надо говорить обо всем. Кстати, я не имею в виду только вас, – замечает она, глядя на Эллу, – каждая из нас может затронуть тут любой волнующий ее вопрос.

Маргалит облегченно вздыхает.

– Я рада, что мы остановились на этом вопросе, – обращается она к Нири, а затем переводит взгляд на Эллу, – иначе я бы чувствовала себя очень неудобно.