Онлайн книга «Жених и невеста»
|
«Ты всё равно будешь моей!» Я представила накинутый на голову мешок, багажник, похищение и до того перетрухнула, что засела в передней с бабушкой слушать сорок-соседок, притащившихся к нам в дешёвых, хлопковых, похожих на ночнушки, балахонах чистить огромную гору тыквенных семечек. Для чего – я даже не стала спрашивать. Родителей не было. Папа поехал-таки в город участвовать в неожиданном митинге за освобождение Халилбека, а мама, клеймившая и поливавшая эту затею, в последний момент увязалась с ним, но не на митинг, разумеется, а к кому-то в гости. Небось к Магомедовым. Соседки сидели на диване, нагнувшись над расстеленными на полу подстилками с семенами, ковыряли белую тыквенную шелуху и несли перед бабушкой непролазную чушь на дикой смеси русского и родного. Речь шла об амулетах. Имам мечети, что на Проспекте, царапал тайные формулы на листочке арабской вязью, складывал, нашёптывал туда молитвы, зашивал их в кожаные треугольнички, привязывал туда нитку и сбывал посельчанкам как детские обереги. – Мой сын, – тараторила одна соседка, – сдавал тест в школе, итоговый. И забыл свой амулет в рюкзаке. Сидит. Телефон под партой. А я во дворе с учебником. Пишет мне вопрос, чтобы я подсказала, а у меня смс ни в какую не отправляется. Тогда он вспомнил про амулет. Объяснил учительнице, что нужно достать его из рюкзака. Достал, надел на шею, и – раз! – ему приходит мой ответ. – Сдал? – Вабабай [25] , конечно! – А слышали, что случилось у Абдуллаевых? – выпучила глаза другая соседка. Все заохали, закивали головами в разноцветных косынках. – Я была на этом сватовстве, слышала все эти проклятия! От такого простой сабаб-амулет не спасёт! То, что наша соседка присутствовала на скандальном сватовстве, мы уже знали. Она успела обежать с этой новостью всю округу, причём тотчас же, как только разыгралась драма. Постучалась и к нам, влетела запыхавшаяся, розовая. На голове у неё переливалась на солнце косынка с золотыми нитями, не обычная, завязанная грубо на затылке, а эффектно присборенная по бокам булавками в форме цветов. Получалась вечерняя причёска, но только не из волос, а из ткани. – Проклятие не каждый может снять, – авторитетно заявила бабушка. – Правильно, правильно, – закивали соседки. – А что там точно случилось? Почему испортили сватовство? – гундосо спросила та, что сидела с краю, с серебряным зубом. – Уя, ты не знаешь? От жениха понесла одна городская, вот её мать и припёрлась. Эта городская, говорят, – настоящая проститутка! – Кошмар! – Астауперулла… – Позор какой. – Абдуллаевы – родственники муллы нашей мечети, вы не знали? Нехорошо, что в их семье такое, – причмокнула бабушка. – А может, молодой Абдуллаев создан для испытания прочности девушек! – без тени улыбки предположила та, что помогала сыну плутовать на экзамене. – Он их специально искушает: сильные отказывают с честью, слабые – сдаются. Так что та беременная девушка сама виновата. Лучше бы её мать, вместо того чтобы проклятиями трясти, своей бы дочерью занялась. – Это точно, это верно… – Патя, а ты чего дома сидишь? В город съезди, – отвлеклась на меня серебрянозубая. – Ой, сегодня не надо, – возразила бабушка, – там же сейчас проходит собрание за Халилбека. – Ах, точно, точно. – Папа туда поехал, – вставила я. В переднюю залетела белого цвета степная бабочка, пометалась и прилипла крылышками к окну. – А вы знаете, – заговорщически понизила голос соседка постарше, – что про Халилбека говорят… – Да много чего говорят… – А то, что он – святой, не слышали? – Кто сказал? Откуда толки? – Мне мой муж говорил, а ему знающие люди сообщили, что в тюрьме от Халилбека даже на соседние камеры баракат [26] исходит. Вы помните того ваххабита, который за пропаганду экстремизма сидел? – Мужа Зарипат? – Да, мужа Зарипат, которая раньше певицей была и раком заболела. – Она же умерла! – Да смоются её грехи… – Умерла. Но на её мужа снизошёл баракат Халилбека и его чудесным образом по амнистии выпустили. Выбрался он из тюрьмы и узнал, что Зарипат перед смертью спела. А вахи же музыки не терпят, не признают. – Чтобы им, душегубам, кишки разорвало на том свете, – пробормотала бабушка. – И вот… Он узнал, что жена спела и даже записала песню… – Я слушала, – зачем-то ввернула я, – очень красивая песня. – Да её все слушали, друг другу пересылали. Она, как ангел, заливалась, как будто болезнь от неё в этот момент отпрянула. – И что он сделал? – Проклял её память, оставил дом, посёлок и уехал в Турцию вместе с детьми. – Как же его пустили с судимостью? – Там сложная система. Дети своим ходом, с его сестрой поехали, он – через Украину хитрым способом, как многие делают. А в Турции уже ждут. Там, знаете, все, кто у нас на учёте были и соблюдать не могли, потому что их полиция дёргала, неплохо устраиваются. Баришкин сын после того, как в шестом отделе его подержали пять суток, в Турцию умотал. Исаевых сын – тоже. Бизнес там завели, ведут халяльную жизнь. Раз они решили стать полностью мусульманами, то в России им не выжить нормально, надо к единоверцам, чтобы законы нарушать не пришлось. – И пускай уезжают, бесово семя, бешеные звери, – снова заворчала бабушка. – И что, Халилбек – святой только потому, что его соседа по камере раньше срока выпустили? – отмотала я разговор назад. – Ты что, Патя, он много чудес совершает, люди говорят. – А себя выпустить не может? – Не хочет, значит, пока, – зашуршала рукой в тыквенных семечках старшая соседка. – Но раз митинг сегодня, значит, скоро выпустят. Что, не помнишь, какие люди на концерте в клубе выступали! Депутаты, руководители… Этот, Борисов. Певицы известные. А Халилбек… Он же, говорят, – Хидр. – Хидр! – благоговейно повторила бабушка. – Что такое Хидр? Объясните! – попросила я. – Как, не знаешь Хидра? Это же святой, наставник пророка Мусы. – Не поняла. Мусы – Моисея, что ли? Он же сколько тысяч лет назад жил! – А его наставник – вечный. Хидр его зовут. И появляется он в каком хочешь виде. Но чаще в зелёной одежде. – Халилбек разве ходит в зелёной одежде? – Это не важно. Но он мудрый, очень мудрый. |