Книга Не забуду никогда, страница 16 – Софи Пемброк

– Тогда почему ты не посвящаешь все свободное время своей книге? Вместо этого читаешь где-то лекции или даже участвуешь в телепрограммах. Почему тратишь время на отчеты для своего ленивого коллеги?

– Так уж получается, – ответила Лус и с виноватым видом потянулась к бокалу. – Интересно постоянно не бывает. Есть еще обязанности.

– Вот поэтому я все еще работаю в семейном бизнесе, – сказал Бен. – Я уже тебе говорил, что могу быть ответственным… иногда. А, вот и пудинг.

Трейси поставила на стол десерт и с интересом на них посмотрела. А Лус задала себе вопрос: скольких женщин он сюда приводил? Она что, последняя в этой цепочке?

Да какое это имеет значение сейчас? Завтра она будет в Кардиффе и, вероятно, больше и не вспомнит о Бене.

Лгунья.

– О’кей, – сказала она и взяла в руку ложку. – А чем бы ты занялся, если бы не работал в «Хамптон и сыновья»?

Бен не донес ложку до рта.

– Честно? Понятия не имею. – У него был такой вид, словно подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Словно он никогда не думал, что ему в действительности нравится делать. Он просто попал в эту сферу и там задержался.

– Ну что бы ты хотел делать? – снова спросила она. – Перестраивать собственность?

– Думаю, что да. – Он опустил ложку на тарелку и посмотрел на нее. – Послушай, по-моему, у тебя сложилось неправильное мнение. Я прекрасно справляюсь со своей работой, и благодаря этой работе я добиваюсь своих целей, то есть она оплачивает те удовольствия, которые я получаю от жизни. Я живу так, как хочу. Я никогда не хотел, чтобы работа была моей жизнью, поэтому такое распределение меня вполне устраивает.

Закончив объяснение, он снова занялся тоффи-пудингом.

Хорошо, что он не видит недоумения у нее на лице. Как же подобрать ключик к этому человеку? Стоит ей подумать, что она что-то поняла, как он снова ее озадачивает. Только она решила, что он увяз в ненавистной работе и ищет что-нибудь другое, как он делает поворот на сто восемьдесят градусов и заявляет, что последнее, чего он хочет, так это что-то менять.

– Ты, я вижу, расстроилась, – сказал Бен.

Лус с улыбкой подняла на него взгляд:

– Да нет… просто пытаюсь понять.

Он сочувственно сложил губы, но глаза у него смеялись.

– Сверхуспешным людям всегда тяжело понять, что работа – это еще не все.

– Ну не то чтобы… В моей жизни масса разных вещей, кроме работы.

– О, конечно. Прыгать вокруг семьи и друзей, облегчая им жизнь.

– Разве ты не делаешь то же для своего брата?

Бен покачал головой:

– Не делаю. Моя работа – это моя работа, и я хорошо за нее получаю, а насчет остального – увольте.

– Но любовь нельзя оценить.

– Нет, – сказал он, и его голос прозвучал на удивление жестко. – Но то, что ты делаешь для них, – это не любовь. Это потворство.

Он совсем не изменился. Он все еще думает, что он и его мысли, желания, его мнение – единственное на всем белом свете, что имеет значение. Ему и в голову не приходит, что он может ошибаться. Что у других людей все происходит не так.

– Нет… послушай меня, – начала было она, но Бен схватил ее за руку, и его глаза смотрели неожиданно серьезно.

– Чего тебе хочется больше всего на свете? – спросил он.

Она чувствует его кожу. Его внимание приковано к ней. От его вопроса у нее по телу пробежали струйки желания. А в голове стучало: «Тебя».

Лус отдернула руку. Она не хочет спать с этим человеком. Это стало бы огромным несчастьем.

– Я хочу, чтобы моя семья была счастлива. Чтобы у них все устроилось в жизни. – Про себя она подумала – но, разумеется, вслух не высказала, – что если бы родные не нуждались в ней так сильно, то, возможно, она смогла бы выяснить, что сделает счастливой ее.

– И тогда ты освободишься от этого бремени? – спросил Бен.

Лус бросила на него быстрый, удивленный взгляд.

– Лус, они никогда не будут счастливы и не устроят свои жизни, пока ты будешь продолжать вытаскивать их из каждого затруднительного положения. И тогда ты сломаешься. Моя мать… – Он осекся и отвернулся. – Я уже видел такое. Ты не должна отказываться от собственной жизни ради семьи.

Лус сглотнула слюну.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

– Полагаю, что знаю. – Слова прозвучали горько.

Как она объяснит человеку, который при рождении уже имел все, что, отдавая всю себя работе, она в конце дня испытывает чувство гордости? А для Бена его работа ничего не значит, просто средство получения денег. Все крутится вокруг денег. Поэтому как объяснить то волнение, охватившее ее, когда она нашла неизвестные подробности о средневековых женщинах?

– Нет, ты понятия об этом не имеешь. Последние слова моего деда были… Он заставил меня пообещать позаботиться о семье. Видишь ли, это могу сделать только я. Моя мать – чудесная женщина, но она почти все время живет в своих пустых мечтах. А брат и сестра унаследовали эту ее черту. Вот почему они нуждаются во мне.

– Ты не должна нести за них ответственность. – Голос Бена прозвучал мягко, но все равно слова больно ужалили. – И может, настало время все изменить. Пора им научиться заботиться о себе.

Лус покачала головой:

– Говорю тебе – они такие, какие есть. Они не изменятся в одночасье.

– Не изменятся, если ты не дашь им возможности это сделать.

– Люди на самом деле не меняются.

– Даже ты? – Бен поднял брови.

Лус засмеялась:

– Особенно я. Я все такая же Лусинда Майлз, которую ты помнишь по университету.

Взгляд Бена медленно прошелся по ее лицу и вниз, по фигуре. Лус бросило в жар.

– Не совсем такая же, – произнес он.

– Дело не в этом. Моя семья – это моя ответственность, что бы ты ни думал по этому поводу. – Потому что они – это все, что у нее есть. Но разве не печально в двадцать восемь лет не иметь ничего, кроме родных, которые в тебе нуждаются? Лус допила остатки вина. – Думаю, пора возвращаться домой, – сказала она, на что Бен кивнул.

Они были на полпути к коттеджу, когда Лус сообразила, что снова сказала слово «домой».

* * *

Они молча шли к коттеджу. Снег наконец перестал, но дорожки были скользкими. Бен понятия не имел, о чем говорить. Почему она так зациклилась на проблемах своей семьи? Обещала деду? Но этого недостаточно. Должно быть еще что-то. Будь он проклят, если он хоть что-нибудь понимает. Человек не может устраивать все для всех. Просто надо делать то, что можешь, и идти дальше. Нельзя позволять людям тащить тебя вниз.

Неужели она была такой в университете? Он не помнил. Кажется, она часто уезжала домой, потому что много раз на уик-энд квартира была в полном их с Мэнди распоряжении. Это-то он помнил, но почему тогда не обращал на Лус внимания?