Онлайн книга «Святослав. Хазария»
– Чисто шакалы степные, что мертвечиной питаются, – подхватил кто-то. Святослав подозвал отрока и велел ему: – Снеси сию чашу на Требище Великому Могуну. Пусть мёртвое служит мёртвым, для жертвоприношений или ещё чего, а живым сей дар не надобен! Отрок обернул чашу холстиной и тотчас ушёл исполнять поручение. Снова, как до прихода хазарских гостей, зазвучала музыка, заплясали скоморохи, пирующие продолжили свои здравицы и беседы. Дело близилось к утру. Княгиня Ольга уже давно удалилась в свои покои. Остались в основном бояре, темники да любящие отвести широкую душу киевские купцы. И теперь как-то само собой разговоры пошли о хазарах, о прошлой войне с ними и печенегами, о том, как ненадёжны кочевники в слове своём и непрочен заключённый пять лет тому назад мир. – Хазары коварны, это верно, – говорил Издеба, – да без хитрости византийской они не обходятся. – Точно! Недавно из Корсуни пришли греческие корабли, – начал рассказывать обычно немногословный Притыка, которому греческое вино развязало язык, – а на них около сотни византийских купцов. Покрутились у нас, а потом дозорные видели, как они отправились к полуденному восходу, не иначе как в Хазарию. И ещё рекли дозорные, будто среди греков было шесть темников, которых они называют стратигосами. – А я ведаю, – отозвался сидевший напротив купец с подстриженной бородой, – что на порогах то греческое посольство печенеги не тронули, а шедших следом варяжских купцов ограбили подчистую, так-то! А варяги не вам, темникам, про то сказывать, лучшие воины, не чета греческим! – И я про то реку, не к добру эти стратигосы. Пока они на наших землях свободно ходят да с кочевниками якшаются, быть от сего ничего доброго не может, жди одни пакости! – заключил Притыка. – А я до сих пор ту Славянскую дружину забыть не могу, – хмуро сказал Веряга и отодвинул от себя блюдо с огромным осетром, которого он даже не попробовал. Скоморохи, видно почуяв настроение пирующих, постепенно прекратили свои весёлые пляски. За праздничным столом нависло молчание, – воспоминания о войне ещё были свежи в памяти каждого. – Что о грустном думать в сей день, – вмешался Притыка, – нынче полнолетие Святослава, а не тризна! – Верно! – поддержал старый Горицвет. – Нынче Святослав стал главой Руси. Он многое успел к своему полнолетию: и троим сыновьям-наследникам отцом стал, и с печенегами и хазарами бился, рану получил, и всегда в первых рядах шёл, последним ложился и первым вставал, труда ратного не чурался. Слава нашему князю! Гридни, несите греческого вина! – Слава князю! – грянул дружный возглас молодых темников. – Слава! – зазвенело над столами. – Слава нашему Святославу! Святослав поднялся, воздел руку, призывая к тишине, а когда гомон стих, произнёс: – Много слов добрых о себе да о матери моей услыхал я сегодня, за то дякую всем. А ещё благодарю тех старых друзей и наставников, что помогли мне постичь науку воинскую. Прежде всего тебя, вуйко, – обратился он в сторону Свенельда, тот согласно кивнул. – И желаю вознести хвалу отцу моему, славному Игорю, – продолжил Святослав, – и дедам Рарогу и Олегу Вещему, и всем предкам великим нашим, коим стремиться буду достойным стать. И дружине киевской, без которой славы и чести князю не сыскать, поклон, благодарность сердечная и трижды слава! – Слава! Слава! Слава! – воскликнули в едином порыве дружинники и гости, вскакивая из-за стола и вздымая к сварге свои чаши и кубки. Застолье вновь оживилось. Никто вначале не обратил внимания на быстро вошедшего и остановившегося у порога юношу. Однако его бледный вид, учащённое дыхание и стоявшие в очах слёзы заставили постепенно умолкнуть весь шум. Взоры обратились к вошедшему, в котором многие узнали отрока, отосланного Святославом с поручением к Великому Могуну. Это ещё больше насторожило присутствующих. – Стряслось что? – спросил Святослав. Отрок низко поклонился, и слёзы закапали на пол. – Служитель Великого Могуна, что принял от меня чашу в Требницу, решил испить из неё вина во здравие твоё, великий княже… – И что? – поторопил Святослав. – А когда испил, тут же упал замертво, знать, чаша сия была отравлена… Гул и выкрики перекрыли его слова. Все вскочили с мест, хватаясь за мечи. – Они не могли далеко уйти! – воскликнул Святослав. – Стременной, коня! В погоню! Через миг никого из воинов уже не было в гриднице, – припав к шеям скакунов, они мчались вслед за Святославом. Хазарских купцов и посланников настигли у Пущей Водицы. Опьянённые яростью, многократно усиленной хмелем и жаждой мести, дружинники уничтожили обоз: изрубили весь небольшой хазарский отряд, вспороли тюки и перевернули возы. Только лошадей забрали с собой. И, лишь возвращаясь, заметили, что над землёй уже поднялась Заря нового дня. – Надо было хоть одного оставить, выведать, кто послал их совершить столь наглое злодейство, – посетовал Издеба. – Что спрашивать, и так ясно, что из Каганата сей след тянется, – мрачно отвечал Веряга. – А посланники могли и не ведать ничего, им поручили передать череп, они и передали, хотя подробностей мы уже никогда не узнаем… Весть о том, что хазарские посланцы пытались отравить молодого князя в день его полнолетия, Перуновой молнией разлетелась по Киеву и околицам. И хотя знали люди, что боги славянские уберегли Святослава и он со товарищи покарал тех вероломных гостей у Пущей Водицы, однако ж теперь с ненавистью глядели на каждого из хазарских купцов, что стояли с товарами на киевском Торжище. Старый Боян сидел на привычном месте и, перебирая струны гуслей, проникновенно пел: Ой, да как после славных веков да Трояновых, Когда мы пятнадцать веков Вечем правились, Да пришли к нам злые хазарины, Да уселись на нашу шеюшку, Да и взяли нас в кабалу. И мы триста лет гнули спинушку, Пока сокол-князь Олег да с варягами Киев-град наш освободил. А народы Вята с Радимою До сих пор на хазар работают. Днесь же те хазары коварные Думу чёрную да замыслили, Чтоб свет-князя нашего отравить, Да к рукам прибрать нашу землюшку, А богов и град Киев, славянушки, Да хазарскому Ягве отдать! Множество людей собралось вокруг Бояна, слушая и негодуя. Возмущённые кияне рекли друг другу: – Ишь, подлые, сколько лет землю Русскую в ярме держали, а теперь, когда мы отпор им даём, князя нашего отравить вознамерились… – Видно, опять Киев-град воевать удумали! – Всех их бить надобно, до единого, чтоб неповадно было! |