Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 3. Патроны чародея»
|
Он переспросил: – Вот такой крохотной стрелой… Как?.. И зачем ты ее трешь? Пробуждаешь магию? – Наливаю, – ответил я. – Напитываю. В смысле, наполняю магией тепла. Если будет чуть холоднее или теплее, то в полете чуть отклонится от цели… А вот так в самый раз. Он наблюдал за всеми моими манипуляциями, я делал точно по инструкции, которую называю уставом начинающего снайпера, досылал, проверял, подстраивал, наконец, лег, утопив сошки глубже, чтобы обеспечить себе максимальный комфорт, и с сердечным трепетом посмотрел в окуляр оптического прицела. Полная темнота, но я все-таки мудр и находчив, после некоторых попыток подвести резкость догадался проверить объектив, а проверив, снять с него защитный колпачок. Фицрой хмыкнул, я посмотрел зло, вряд ли он понял, в чем дело, но догадался по моему виду, что я крупно сел в лужу. Я напомнил себе, что нужно держать лицо кирпичом, это называется смотреть с достоинством высокорожденного глерда, снова умостился и начал всматриваться. В прицел домик выглядит таким огромным, что занимает все пространство. Пришлось повертеть кольца, добиваясь уменьшения изображения и большей четкости. Наконец домик разместился в объективе яркий и четкий, все как на ладони. Стены из гладко выструганных досок, окна огромные и почти до уровня пола, что и понятно, колдуну чаще приходится смотреть вниз, чем в пустое небо. Если он, конечно, больше практик, чем теоретик. Фицрой сказал жарким шепотом: – Ну? Хоть что-то видишь? Я всмотрелся, в одном из окон показалась человеческая фигура, сердце мое ликующе тукнуло. Наверное, чародей даже спать ложится в этой дурной шляпе. Или в ней вся его сила? – Есть, – сказал я. – Он дома и вынашивает злобные человеконенавистнические планы по захвату мира. – По походке видишь? – По наклону шляпы, – ответил я. – Ну, Господи, благослови… Фицрой спросил над ухом: – Веришь в Единого Творца? – Да как тебе ответить, – сказал я шепотом, – я как бы… слушай, полежи спокойно, а? И не гавкай над ухом. – Это я гавкаю? – Ну не хрюкай, – уточнил я. – И не сопи, как… В общем, мне сейчас нужен абсолютный покой и нирвана. Думаю, лучшими снайперами-убийцами могут быть буддисты. Возможно, буддизм вообще замаскированный центр подготовки элитных снайперов. – Кто такие буддисты? – Тебе лучше не знать, – ответил я. – Они столько народу погубили своим учением. Он молчал, только смотрел озадаченно. Я включил наводку на цель, тонкий рубиновый луч протянулся через все пространство между нами. Я охнул и выглянул из-за окуляра, но никакого луча не видно, новые технологии, как и обещал тот коммандос-кладовщик, делают его видимым только снайперу через особый прицел. – Тихо, – шепнул я. – Приступаем… Поймав голову часового в крестик прицела и убедившись, что красная точка чуть выше его уха, я задержал дыхание и нажал на скобу. Отдача чуть тряхнула, обрезиненный край окуляра легонько стукнул в переносицу, я скривился, но продолжал всматриваться. Часовой повернул голову и задумчиво смотрит куда-то вдаль, романтик, наверняка подбирает рифму. Сцепив зубы, я снова поймал его голову в прицел, задержал дыхание и как можно более плавно нажал на скобу. В окуляре видно, как дернулась голова, часовой испуганно посмотрел по сторонам, затем даже в небо над собой. Я прошипел люто: – Да чтоб тебя… Фицрой спросил быстро: – Промахнулся? – Нет, – процедил я, – это пристреливаюсь… Для вящей точности и артистизма… Я же эстет. Снова поймал в прицел, но тот дурак все оглядывается по сторонам, и сердце мое колотится слишком уж, я закрыл глаза, пошептал себе, что я буддист, йогист и вообще гребаный мудак, я вот плюю на все и берегу здоровье, как принято в демократическом обществе, на хрена они мне все, только я на свете цаца, а они все говно на палочке, ничего не стоит моего высокого внимания… Фицрой дождался, когда я открыл глаза, спросил заинтересованно: – Кому молился? У тебя такое лицо было… – Замолчи, – ответил я и снова принялся искать часового в окуляр. – Моя молитва меня успокоила и укрепила. Мне сейчас все до стеариновой свечи, как Пигасову. За время моей молитвы башня чуть ушла в сторону, кое-как вернул все взад, не трогая сошек, а лишь подкручивая винты, часовой уже остановился и смотрит вниз, но на ограду не налегает. Теперь он лицом ко мне, я навел перекрестье на лоб, задержал дыхание, потом вспомнил, что самые лучшие из лучших жмут на скобу между тактами сердца, дождался интервала, когда сердце тукнуло… еще раз тукнет через секунду… и нажал на скобу. В лоб часового словно саданули кувалдой. Его изогнуло, запрокидывая лицом к небу и едва не ломая хребет, медленно завалился, я успел увидеть нижнюю часть головы, залитую кровью, а верх унесло в кровавых брызгах. Он рухнул навзничь и пропал за барьером. Фицрой прошептал возбужденно: – Или мне чудится, или там часовой упал? – Еще как упал, – сообщил я ликующе, – ну теперь… Я хотел дослать патрон, но он уже в боевом положении, прицелился в окно, однако фигура хозяина появилась в соседнем. Стараясь не слишком торопиться, но и не медлить, я сдвинул на полмиллиметра ствол, поймал уже не голову, слишком велик риск промахнуться, это не часовой, мало ли что удумает и сделает, если его ранить, и когда крестик остановился на его груди, плавно нажал на спусковую скобу именно в интервале между биениями сердца. Человека отбросило в глубь комнаты. Я прошипел зло: – А теперь добьем фашистскую гадину в ее норе… пусть эта нора и на дереве… Следующая пуля прошила доски, я отчетливо видел дыру, чуть сместил ствол в сторону и снова выстрелил. Фицрой смотрел то на него, то на меня, наконец спросил шепотом: – А сейчас что? – Я вроде бы вижу его на полу, – сказал я. – Так, смутно… Потому на всякий случай еще пару контрольных выстрелов. Кто знает, насколько чародеи живучи? Он пробормотал: – Если эти твои стрелы попадают, он уже мертв. Колдун или не колдун. – Нам стрел не жалко, – ответил я твердо. – Сколько там еще осталось? – Почти два десятка! – Ладно, – сказал я, – все тратить не будем. Но еще парочку всажу. Просто для удовольствия… И еще одну для аппетита… И одну, чтобы хорошо спалось… Я даже видел на экране дисплея, как дергается под ударами крупных пуль тело на полу, сладостное чувство мщения переполнило с такой силой, что взвыл ликующе, хоть и тихонько. |