Книга Прекрасная Дамаянти, страница 52 – Грегор Самаров

Он получил официальную бумагу, приглашавшую его на заседание для оповещения о решении по представленному обвинению, но не обратил на нее ни малейшего внимания. На следующий день ему принесли бумагу, скрепленную печатью совета. В документе подтверждались все пункты обвинения письмом бегум Мунни и клятвенными показаниями свидетелей, губернатор признавался виновным в получении взятки в сорок тысяч фунтов стерлингов. Ему предписывалось представить эту сумму в распоряжение совета. При этом все его распоряжения по делу муршидабадского двора считались недействительными, и назначалось новое следствие над Риза-ханом.

Посланный совета передал это решение дрожащей рукой. Гастингс взял бумагу, пробежал ее и, разорвав на четыре части, отдал обратно, сказав с ледяным спокойствием:

— Вот мой ответ! Я не имею ни малейшего желания интересоваться личными и частными делами этих господ, которыми они занимаются, собираясь без моего участия и председательства. Можете это передать им на словах.

Посланный удалился, дрожа еще сильнее. Даже этот низший служащий инстинктивно понимал, что собирается гроза над правительственным дворцом и всей Индией.

Гастингс потребовал себе верховую лошадь и двух служителей, велел позвать капитана Синдгэма и выехал с ним и с конюхами из дворца так весело и спокойно, точно отправлялся на обычную прогулку.

За городом они пустили лошадей крупной рысью и скоро достигли форта Вильяма, где командиром был сейчас полковник Гамптон.

Гастингс вошел с Синдгэмом в комнату полковника, очень удивленного неожиданным посещением.

— Вы знаете, дорогой полковник, — начал он без предисловий, — что я назначен компанией и утвержден парламентом в Лондоне как генерал-губернатор Индии и что войска находятся в моем распоряжении.

— Знаю, — отвечал полковник, — и горжусь службой под начальством вашего превосходительства.

— Отлично, — продолжал Гастингс, — вы знаете также, что новое распоряжение парламента дает в помощь губернатору четырех советников, которые должны знакомиться с делами правления и давать свои заключения.

— Я слышал об этом, — равнодушно отвечал полковник, — и знаю даже, что члены этой коллегии приехали сюда.

— Они начали с того, — продолжал Гастингс, — что превысили свои полномочия. Я сообщу об этом директорам компании, но боюсь, эти господа попробуют вмешаться и в дела военного управления.

Гамптон пожал плечами:

— Подобная попытка осталась бы безуспешной, ибо мы должны повиноваться только вашим приказам.

— Совершенно верно, — с достоинством отвечал Гастингс, — меня радует, что вы так хорошо понимаете ваш долг. Я должен дать вам приказание, от строгого исполнения которого зависит прочность английского могущества в Индии.

Полковник вытянулся в струнку.

— Мой приказ заключается в следующем, — продолжал Гастингс, — я запрещаю вход в форт всякому, кто не предъявит письменного пропуска, будь член совета, чиновник компании, даже военный, если он не принадлежит к гарнизону форта. Я велю сейчас же изготовить такие пропуски для офицеров.

— Ваше превосходительство, можете быть уверены в точном выполнении приказа.

— Тотчас же передайте приказ войскам, а главное, часовым, надо усилить караулы.

Полковник велел позвать своего адъютанта и попросил его немедленно передать всему гарнизону приказ губернатора.

Гастингс и капитан Синдгэм возвращались в город, когда при въезде в предместье встретили Клэверинга в полной генеральской форме и в сопровождении многочисленных слуг.

Последний смутился на минуту, узнав губернатора, как будто весело и спокойно возвращающегося с прогулки, поклонился ему официально, не останавливая лошади. Гастингс холодно и гордо коснулся края шляпы, и они разъехались.

— Он опоздал, — сказал Гастингс, — эти мудрые господа забыли, что за декретами должно стоять войско.

Пока губернатор возвращался во дворец, Клэверинг достиг ворот крепости. По приказанию Гастингса у подъемного моста стояли двое часовых, они взяли на караул при виде Клэверинга. Он отдал честь и подъехал. Тут часовые вышли и, став рядом, загородили дорогу.

— Это что значит? — важно спросил Клэверинг. — Разве вы не видите, что я еду в крепость?

— Позвольте пропуск, ваше превосходительство!

— Пропуск?

— Приказано никого не впускать в крепость без письменного разрешения.

— А кто дает это разрешение? Комендант?

— Пропуск должен быть именной и подписан губернатором.

Клэверинг позеленел.

— Такой приказ не может касаться меня, вы видите мой мундир?

— Приказ один для всех! — последовал ответ. — Исключение составляют только офицеры гарнизона.

— Что за дикость! Дайте дорогу или вы горько поплатитесь за это.

Он направил лошадь к мосту, но часовые выставили штыки.

— Это уже слишком! — ревел от злобы Клэверинг.

Солдаты не трогались.

Клэверинг в бешенстве осадил лошадь, понимая, что силой ничего не добьешься.

— Вы дураки и дорого заплатите за свою глупость! Эй, кто там, — крикнул он солдатам, выглядывавшим из ворот, — позовите коменданта… Скажите, что генерал Клэверинг, член верховного совета Калькутты, желает с ним говорить.

Солдаты убежали.

Клэверинг поворачивал лошадь то туда, то сюда, с проклятиями грозя солдатам, которые неподвижно стояли перед мостом. Через несколько минут в воротах появился полковник Гамптон и отдал честь генералу.

— Господин полковник, посадите этих болванов под арест, — крикнул ему Клэверинг, — они имеют нахальство запрещать мне въезд в крепость, ссылаясь на какой-то приказ, очевидно не касающийся меня, английского генерала и члена высшего совета.

— Солдаты правы, ваше превосходительство, и приказ, на который они ссылаются, распространяется на всех.

— Тогда я приказываю объяснить часовым, что для члена высшего совета открыты все двери и все крепости Индии.

— Очень сожалею, ваше превосходительство, — возразил Гамптон, — но я не имею права делать исключения. Я счел бы ваше посещение за честь, если бы вы были любезны предъявить пропуск за подписью губернатора.

— А если я устраню вас от должности, — кричал Клэверинг с пеной у рта, — или прикажу арестовать и въеду в крепость через этих дураков.

— Вы не найдете ни одного офицера, который исполнил бы приказ постороннего, а попытка проникнуть силой, к сожалению, принудила бы часовых застрелить вас.

— Постороннего? — кричал Клэверинг. — Разве член высшего совета посторонний в крепости, над которой развевается английское знамя?

— Для меня каждый, не предъявивший пропуск, — посторонний.

— Вы рискуете головой.