Онлайн книга «Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)»
|
– Значит, ваша врачебная практика стала чем-то вроде наказания? – Не совсем. Я и без того готовился к карьере медика, но, должно быть, случившееся заставило меня действовать решительнее и настойчивее. А может, вся моя жизнь стала искуплением. Со временем я постарался задвинуть ту историю в самый дальний уголок памяти, но безуспешно, могу добавить. Каждый раз, когда вы брали на себя роли судьи, присяжных и палача, я вспоминал все снова с необычайной ясностью. Конечно, вы никогда не были палачом в буквальном смысле, в отличие от меня. – Думаете, не был? – Я знаю, что не были. Я годами терзался, представляя себе, что мог поступить иначе в ту ночь. Бесплодные, жалкие мысли, потому что изменить совершенное было не в моей власти. Я лишил родителей сына… за что? За бессмысленные, бездумные, вызванные более винными парами, чем злым умыслом приставания к девушке, в которых он все равно не преуспел. Аделина стоила того, чтобы я повел себя разумно, а что сделал я? Поддался дикой, разбойничьей ярости и разрушил все, о чем мы с ней мечтали. – За вас это сделал Джон Рок, когда напал на Аделину и дал толчок всем дальнейшим событиям. – Может, начал он, но закончил все я – самым презренным, трусливым образом. – Вы были молоды и импульсивны, да, но трусливы? Я так не думаю. – Иначе мое поведение не назовешь, Холмс. Никак иначе. Я не верю, будто мне придется отчитываться за мои поступки перед высшим судией или небесным судом, но вам, мой друг, я обязан был все рассказать. – Я так понимаю, что ваше анонимное письмо было составлено в таких выражениях, чтобы вас никогда не нашли? – Да, «знакомый одного знакомого» слышал что-то и рассказал мне. Трус во всем, как видите. – Вам известно, было ли обнаружено тело Джона Рока? – Окольными путями до меня дошли сведения, что его извлекли из шахты. – А что стало с Аделиной? – Последнее, что я слышал, – она вышла замуж за местного жителя с немецкими корнями, и они поселились в Перте. Что было потом, мне неизвестно. Ну вот, теперь вы видите меня совсем в другом свете, Холмс. – Нет, вовсе нет, Уотсон. Мое отношение к вам основывается на том времени, что мы вместе, и на нашей дружбе. Вы цельный, надежный и храбрый человек. Я бы не желал иного помощника и друга. – Благодарю вас, Холмс. Я не уверен, насколько заслуженны эти похвалы, но благодарю вас. – Они абсолютно заслуженны. Ваши поступки пятидесятипятилетней давности не имеют никакого значения. – Я совсем без сил. – Тогда поспите, мой дорогой друг. – Хорошо. Холмс, если я не смогу… – Вы сможете, Уотсон, сможете. Интерлюдия – Вот вам чашка чаю, сестра Поллетт, и я приберегла для вас печенье, прежде чем Полли все съела. – Спасибо, старшая сестра. – Сегодня я отчитала вас за то, что вы сидели на этом стуле, но лучше уж на стуле, чем на кровати. – С этим стулом что-то не то. Только сяду на него, так жутко становится, аж мурашки по всему телу бегут. Как будто стул не хочет, чтобы я на нем сидела. – Что за вздор, милочка. – Тогда сами попробуйте! – Как странно… До чего же неприятное ощущение! Не дует ли откуда-нибудь сквозняк? – Нет тут никаких сквозняков, я все проверила. – Ну ладно, наверняка этому есть простое объяснение. Как дела у доктора? – Слабеет. Но все еще говорит во сне, хотя вот сейчас затих. Он часто повторяет «Холмс», как будто беседует с ним. Думаете, он знает? Я, конечно, помню, что вы велели пока не рассказывать ему эту новость. – Может, и знает. – Спасибо за чай, старшая сестра. Наверное, мне пора идти, до конца дежурства у меня еще есть дела. – Что вам осталось сделать сегодня? – Да вроде немного: простерилизовать инструменты, прибрать в шкафу с постельным бельем. – Если вы хотите побыть еще с доктором Уотсоном, то я уточню у сестры Поллетт, не найдет ли она время, чтобы закончить за вас эту работу… Если нет, то я сама все сделаю. – Ничего себе! Это правда? Вы не шутите, старшая сестра? – У меня нет привычки шутить, юная леди! Позовите меня, если понадоблюсь. – Хорошо. И спасибо! – Из вас получится чудесная медсестра, Люси. Дайте мне знать, когда… ну, вы знаете. – Да, старшая сестра. – Уже утро, Холмс? – Рассвет не за горами. – Меня всегда удивляло, почему в юности время идет медленно, а когда мы стареем, все ускоряет и ускоряет свой бег. Конечно, я понимаю, что на самом деле это не так, нам это только кажется. – До того момента, когда я смог покинуть отчий дом и проложить свой путь в мире, жизнь для меня тянулась бесконечно. В этом смысле да, время шло медленно. А теперь мы на всех парах несемся к середине двадцатого века и всем тем переменам, которые нас ждут. Только подумайте, Уотсон, скольким изобретениям мы с вами уже стали свидетелями. – Да, мир непрестанно менялся. Дома осветились электричеством, появились автомобили, телефоны, аэропланы. Будет ли еще эра, подобная нашей? – Ответ на этот вопрос – да. Изобретения, которые вы упомянули, бесконечно усовершенствуются. Автомобили станут быстрее, телефоны распространятся повсеместно, и наш излюбленный способ сообщения – телеграмма – почти выйдет из употребления. Аэропланы будут переносить сотни людей за семь морей быстрее, чем мы можем себе представить. В то же время, разумеется, будет развиваться оружие невероятно разрушительной силы. Мысли человечества обращаются к войне с большей охотой, чем к чему-либо еще. – Станет ли жизнь лучше? – Жизнь станет такой, какой каждый ее захочет сделать. Например, мне пришлось бы найти другую профессию. – Вы уже делились этим соображением, однако, на мой взгляд, детективы будут нужны вне зависимости от хода технического прогресса. – Но только не те, что придерживаются моего метода. В будущем коммуникационные технологии приведут к тому, что одним нажатием кнопки можно будет получить огромные объемы информации. – Тогда вы могли бы стать детективом иного склада, причем не менее успешным! – Я счастлив тем, как прожил жизнь, и не вижу особого смысла раздумывать над тем, кем я или вы стали бы в другую эпоху. Думаю, мы оба принадлежим двухколесным экипажам, лондонским туманам и газовому освещению. Лично мне иного мира не хотелось бы. – Мне тоже. – Если бы мы с вами могли, взявшись за руки, вылететь из этого окна прямо в будущее, то вряд ли восхитились бы увиденным. Дивный новый мир? Я так не думаю. |