Книга Скрипка некроманта, страница 37 – Далия Трускиновская

— Обратите внимание на господина с фальшивыми кудрями, — тихо сказал шулер. — Вон, вон, на этого, он похож на задастого купидона с настенной росписи, исполненной пьяным маляром. Давний приятель барона. На вид он — чудак и посмешище, но это очень богатый человек, большой любитель музыки. Играет на виолончели и вечно ищет для ансамблей скрипачей и альтистов, достойных своей гениальности.

— Так… — ответил Маликульмульк. Определение фон Димшица было довольно верным — трудно понять пожилого человека, которого природа наделила толстыми щеками и малиновым румянцем, который надевает рыжекудрый парик, повторяющий прическу молодого щеголя. Невольно вспомнился Федор Осипович, у которого чувство меры и достоинство были в крови, уж он-то, даже облысев, не стал бы позориться и делать из себя чучело.

— Если память меня не подводит, тот носатый господин, похожий на жердь, Иоганн Виллим фон Берх из Митавы. Если это так — он наверняка претендовал на «Экс Вьетан».

— А купидон?

— Скорее всего. Я не мог расспрашивать барона чересчур назойливо. Погодите, если его не беспокоить — он сам все выболтает… Пойдем к дамам.

Маликульмульк вздохнул — как будто ему мало дам из свиты княгини, особливо — Екатерины Николаевны. Что же она такого натворила, коли не постыдилась рыдать на улице у Петропавловского собора Цитадели?

Но кокетничать и галантонничать с дамами ему не пришлось.

В том углу комнаты начался скандал, причем довольно громогласный скандал. Шум поднял барон фон дер Лауниц.

— Я велел передать вам, чтобы вы более ко мне ходить не изволили! — рявкнул барон. — Слов вы не понимаете! Коли так — я велю лакеям под руки вывести вас и вышвырнуть в сугроб!

— Вам угодно, чтобы я заговорил и сказал все, что думаю об этом деле?

Этот голос Маликульмульку был знаком! Красивый звучный голос, способный наполнить собой театральный зал…

— Стойте! — сказал фон Димшиц, но Маликульмульк уже пробивался к скандалистам, на ходу опрокинув стул прямо на ногу задастому купидону.

Он не ошибся — перед бароном стоял Александр Максимович Брискорн, инженерный полковник рижского гарнизона.

— Мне угодно, чтобы вы не приставали ко мне со своими нелепыми предложениями! А теперь уходите!

— Коли так — я сейчас при всех опишу низость вашу!..

Барон даже пальцем не шевельнул, он взглядом указал на Брискорна — и двое лакеев, здоровенных детин, которых он держал, сдается, именно для этой надобности, кинулись на офицера и, схватив его под руки, под общий крик буквально выкинули из комнаты.

— Вы последний трус и мерзавец! — донесся голос Брискорна. — Это потому, что я пришел к вам один! Я полагал!..

— Не один… — очень тихо сказал Маликульмульк. Силы ему было не занимать. И в переделках он, болтаясь промеж всеми российскими ярмарками, тоже побывал.

Отпихнув одного, ударив локтем другого, он проложил себе дорогу к открытой двери и, цепко взяв за шиворот верзилу лакея, дернул его влево и вниз. Детина, невольно отпустив Брискорна, едва не рухнул на колени. Брискорн тут же, крутнувшись на месте, избавился от второго лакея и, оттолкнув Маликульмулька, снова ворвался в комнату.

— Драться! Сей же час! — кричал он по-русски.

После чего началась невероятная суматоха, с криками, визгами, толчеей, и Маликульмульк, отступая, едва не скатился с лестницы. Брискорна чуть ли не на руках выносили лакеи, в Маликульмулька вцепились чьи-то руки, он попытался стряхнуть их, как стряхивает медведь повисших на его свалявшихся штанах собак, не вышло…

Его вытолкнули на улицу, Малую Замковую, следом вылетел и еле удержался на ногах Брискорн. Минуту спустя слуги выкинули их шубы и шапки.

— Вы с ума сошли, Крылов. Вы человек статский, какого черта?.. — вот и вся благодарность, полученная Маликульмульком от Брискорна; впрочем, он не обиделся.

— Оденьтесь, — сказал Маликульмульк. — Не то схватите горячку.

— И вы.

— Меня сало греет. Чем вам не угодил фон дер Лауниц?

— Это — подлец, который не держит слова. Вот и все, что я могу сказать вам. Мне стыдно, что я угодил в такую гнусную историю! Это прямое бесчестие… О Господи, дойдет до князя…

— Я буду молчать.

— Немцы раззвонят на всю Ригу. Крылов, я опозорен… это бесчестие для всей нашей фамилии! Если узнают причину… Молчите, не спрашивайте. Все одно не скажу. Лучше застрелиться… Я не думал, что он такой мерзавец…

— Идемте, — предложил Маликульмульк. — Я провожу вас и поеду к себе.

— Дайте слово, что будете молчать, — вдруг потребовал Брискорн.

— Даю слово, что князь от меня ничего не узнает, — тут же пообещал Маликульмульк в надежде, что офицер разговорится.

— Что делать, что делать?.. — Брискорн маялся от собственного глубочайшего отчаяния. — Что я, дурак, натворил?.. Господи, что я натворил?..

Теперь уж понять было вовсе невозможно.

Они пошли через замковую площадь, отряхивая с шуб снег, молча дошли до мостика через ров у гауптвахты. Маликульмульк был очень недоволен собой — он подвел фон Димшица. Шулер ввел его во временное жилище барона, где можно было что-то разведать о возможных покупателях краденой скрипки — и шулер же остался там выслушивать ругань рассвирепевшего барона. А дело как было темным — так и осталось.

— Вы сейчас в замок? — спросил Брискорн.

— Нет, я нанимаю квартиру в предместье. Очень удобно…

— Мне остается только одно — отставка.

— Объясните князю, из-за чего у вас ссора с бароном. Его сиятельство что-нибудь придумает.

— Да что тут можно придумать… Нет. Объяснить я не могу… Это — позор для меня, понимаете? Поединок — глупость, вздор… Он не станет драться… Пусть все останется, как есть! И — отставка… Прощайте, Крылов.

Он повернулся и быстро одолел горбатый мостик. Маликульмульк смотрел ему вслед. Положение было дурацкое. Он вспомнил Паррота — тот бы наверняка сумел вразумить самодура с баронским титулом без рукоприкладства. Умнее всего было бы отыскать физика — но выслушивать от него выговор за свое вмешательство Маликульмульк не желал.

Площадь была пуста — те, кто развлекался на ней днем, дети и взрослые, уже сидели по домам, развлекались самым мирным образом — читали, лакомились, пели, играли в несложные и смешные игры. Собирались ужинать…

Сообразив, что и впрямь скоро время садиться за стол, Маликульмульк решительно направился к Северным воротам.

В гостиной сидели придворные дамы. Ни Екатерины Николаевны, ни Тараторки среди них не было. Они уныло рукодельничали — как будто и не было праздника, веселья, гаданий и проказ.

— Ее сиятельство никого не желают видеть, — объяснила Маликульмульку Прасковья Петровна. — А все из-за проклятой скрипки. Его сиятельство с ней сидеть изволят, совещаются.