Книга Красивый, богатый, свободный..., страница 26 – Никки Логан

Но эти мысли нельзя высказывать вслух. Особенно этому человеку. Он вполне может воспринять что-то, сказанное ею, как должностную инструкцию.

– Я ожидаю, чтобы мужчина не оставлял свою пассию, томимую жаждой и с пустыми руками. – Она уклонилась от прямого ответа, многозначительно глядя на свои руки.

Эйден улыбнулся:

– Не двигайся.

Таш медленно выдохнула. Ее не мучила жажда, она хотела, чтобы он пошел в бар и купил ей напиток только потому, что это дало бы ей несколько драгоценных мгновений одиночества.

«Брат» и «Прочие» – мысленно повторила она, словно мантру.

Необходимо содержать эти папки в рабочем состоянии, а его на расстоянии вытянутой руки.

Она вытерла влажные ладони о салфетку и скатала ее в шарик. Возможно, лучший способ удержать его на некотором расстоянии – задать свой вопрос. Оставалось еще много пустых мест.

В этом порочном мире она будет противостоять Натаниэлю, а он будет вынужден сказать Эйдену, что у них общий генетический материал. Вот так. Они будут низведены до любезного обмена открытками на Рождество и кивков на многолюдных вечеринках, поскольку внебрачного ребенка никогда не примут в совершенное семейство Мур. Это, вероятно, неплохо. Даже сейчас ей пришлось сосредоточиться, чтобы удержать пульс ровным, когда он направлялся к ней через зал. Издали он казался еще привлекательнее: широкие плечи и тонкая талия. Чистокровный конь.

– Когда вернется твой отец? – спросила Таш, чтобы не дать ему уклониться от темы.

– Его рейс сегодня в полдень. Вернется на работу в понедельник, – натянуто ответил он, садясь.

– Как прошла поездка?

– Не слишком удачно.

– Отношения между ними не улучшились?

– Это ведь не разногласия по поводу финансов или цвета стен в гостиной. Он за ее спиной встречался с дочерью женщины, с которой у него некогда была интрижка.

Таш минимизировала удар.

– Как ты думаешь, была бы разница, если бы он сделал это не за ее спиной, а прямо на ее глазах?

Винтики блестящего ума завертелись.

– Нет. Обида в самом поступке. Но это осложняется скрытностью.

Чувствовала бы Лора себя совсем по-другому, узнай она, что он тайно встречался со своей дочерью? Может быть, сочла бы, что проще простить это? Если бы да кабы…

– Однако лучше, что они разбираются с подоплекой, верно?

– Какой еще подоплекой?

Таш пристально смотрела на него, радуясь эмоциональной бездне, которая разверзлась между ними. То, что нужно. Эмоциональная дистанция.

– У всех семей имеются скелеты в шкафу. Как ни огорчительно это для твоей матери, есть шанс, что за всем этим на самом деле действительно кроется что-то иное.

Намекает…

– Неумение отца принимать решения – вот что за этим кроется.

– Возможно.

Его шипение было слишком громким для этого изысканного ресторана.

– Ты что, почетный член общества взаимного восхищения, Таш?

Лишь оборонительные нотки в его голосе не позволили ей встать и уйти. Эйден особенно чувствителен к тому, что касается его матери.

– Я считаю, ты поспешил обвинить его.

– А ты спешишь его защищать. И свою мать. Что косвенно оставляет только одного человека, и она единственная невинная.

Лора Мур невинна? Женщина, которая украла мужчину своей лучшей подруги при первой же возможности?

Таш подбирала слова так тщательно, как если бы собирала ягоды на кактусовом поле.

– Я не осуждаю твою мать. Просто предполагаю, что этот вопрос не обязательно касается причин трения между ними.

– Кто сказал, что между ними возникли трения?

Таш подняла бровь.

– Эйден, у него был роман.

С его первой любовью.

– Трения должны быть по определению.

– Это было двадцать лет назад.

– Моя мать умерла, все еще любя его.

– Тем печальнее для нее.

Поспешность его выводов вызывала тревогу. Необходимо, чтобы он вытащил голову из песка и начал собирать головоломку, и если она не сможет сделать это за него, не разрушив доверия Натаниэля, тогда придется выложить некоторую часть информации.

– Натаниэль оставил ей сообщение на мобильном несколько месяцев назад в день ее пятидесятилетия. Очевидно, она не шла у него из головы.

Эйден покачал головой:

– Он дал маме слово, что никогда больше ее не увидит. И сдержал его. Даже не пришел на ее похороны.

Ее голос чуть охрип при этом, и Эйден взял ее за руку. Таш освободила ее минутой позже.

– Раз уж мы заговорили о матерях, расскажи мне о своей. Что в ней такого, за что ты ее так любишь?

Он смутился.

– Она моя мать.

– Ты так яростно ее защищаешь. Это очень впечатляет.

– Она моя мать, – повторил он медленнее, как для умственно отсталой. Но потом соизволил дать пояснения: – Она всегда была рядом, когда отец работал. Водила меня в школу, готовила мне завтраки, лечила раны, общалась с матерями моих друзей, что помогало мне адаптироваться с волонтерством в классе.

Что-то внутри ее сжалось.

– Ты не мог приспособиться к школе, не мог ни с кем подружиться?

– Наоборот, я старался удержать друзей.

Нетрудно представить. Он был харизматичен даже мальчиком, но его высокие требования, когда дело касалось окружающих, должно быть, разочаровывали друзей.

– Мне было семь, когда началось противостояние Муров и Портеров, я рос и знал: произошло что-то плохое по вине отца. – Эйден посмотрел на нее умоляюще. – Но это произошло с моей матерью, знаешь ли.

Лора – вечная жертва, несмотря на то что заполучила своего мужчину и роскошный образ жизни, родила прекрасного сына.

Но Таш заставила себя быть милосердной.

– Это хорошо, что ты ее так сильно любишь.

– Спасибо за разрешение.

– Ты же взрослый и в состоянии посмотреть на них взрослыми глазами.

– Чего я не вижу?

Ой-ой-ой. Толики информации оказалось слишком много.

– Всегда есть нечто помимо самой истории.

Эйден смотрел долго и пристально, Таш показалось, будто ситуация становится опасной.

– Я буду держать это в уме. Прямо сейчас не прочь услышать больше об истории, которую мы обсуждали. Твоей истории.

Ее тело мгновенно напряглись, разум перестал работать.

– Моя история не так уж интересна.