Книга Обмани меня дважды, страница 30 – Мередит Дьюран

– Что?! – Оливия отшатнулась от него. – Да я никогда… это абсурдно! Откуда мне знать, как надо стричь джентльмена? Я же могу все испортить.

Марвик хмыкнул, но в этом звуке была насмешливая симпатия.

– Обязанности бывают обременительными. И очень хорошо, что я вам за них плачу, или нет?

– Позвольте мне позвать Викерза. – Оливия повернулась к кнопке звонка. – Он будет здесь в мгновение…

– Ни в коем случае, – отрезал Марвик. – Либо вы возьмете в руки ножницы, либо никто.

В его голосе появились серьезные нотки. Повернувшись к герцогу, Оливия попыталась засмеяться.

– Не хотите же вы сказать, что не доверяете ему…

Он вновь потянулся за книгой.

– Довольно! – Никакого легкомыслия в голосе герцога вообще не осталось. – Оставьте меня.

Оливия стояла на месте, пребывая в уверенности, что она не ошиблась: существует какая-то причина, заставляющая Марвика не доверять Викерзу, поэтому он и не хочет, чтобы лакей его стриг.

– Может быть, Джонз мог бы…

– Уходите!

– Хорошо! – Она подбоченилась. Насколько это сложно? – Я подстригу ваши волосы.

Герцог усмехнулся.

– Это было несерьезное предложение.

– Но вы его сделали, а я его приняла. Чего… чего вы опасаетесь? Что я перережу вам горло?

Подняв голову, он, прищурившись, посмотрел на Оливию.

– Не говорите ерунды.

– Тогда скажите мне, где набор для бритья.

Марвик пожал плечами.

– В платяном шкафу.

Для того чтобы отыскать кожаный чехол, понадобилось порыться среди вещей. Расстегнув пряжки, Оливия увидела подтверждение рассказу Викерза: бритвенные принадлежности, ножницы, помазок из барсучьего меха и бритва – все эти предметы были перемешаны и выпали из своих отделений. Чехлу явно досталось от рук хозяина, когда тот бросал его. Но каким-то образом крохотный флакончик с пробкой остался нетронутым.

Вынув пробку, Оливия понюхала содержимое флакона: кастильское мыло, лаванда и, возможно, небольшая примесь поташа. Без сомнения, это эссенция для мыла.

Подняв глаза на герцога, Оливия увидела, что он наблюдает за ней.

– Вы же понятия не имеете о том, что делаете, – сказал он.

Какая проницательность! Хочет человека умелого, пусть позвонит и вызовет Викерза. Но, если он настолько глуп, что позволяет ей сделать это, она, конечно, не заробеет и не откажется от такой возможности. Волосы у него в ужасном состоянии.

– Прошу вас, сядьте за туалетный столик, – попросила Оливия.

Марвик встал, не сводя с нее глаз. Но, к ее удивлению, он без всяких споров уселся на стул перед зеркалом.

Взяв с вешалки у умывальника полотенце, она разложила его на плечах у герцога. А потом взялась за ножницы. Что-то уж больно они малы. Она для пробы несколько раз щелкнула ими.

Оливия подняла глаза и увидела, что герцог следит за каждым ее движением в зеркальном отражении и, судя по усмешке на его лице, получает большое удовольствие от ее неловкости.

– Я предпочитаю парижский стиль, – заявил он. – А на макушке добавьте итальянского.

Господи, о чем он толкует? Оливия решила держаться понахальнее, пока он не передумал.

– Я думала, что немецкий вам подойдет больше, – сказала она.

Помолчав, Марвик спросил:

– Вы имеете в виду ганноверский? Или берлинский? Их так часто путают.

Оливия несколько мгновений смотрела на него в нерешительности и лишь потом заметила, что его губы едва заметно дрожат. Он над ней смеется! Он принимает ее условия!

– И он самый короткий из всех, – серьезно проговорила она, устрашающе пощелкивая при этом ножницами.

– Очень хорошо, – сказал герцог и наклонил голову.

Оливия была немного удивлена. Посмотрев на его голову, на эти роскошные, блестящие светлые волосы, она вдруг почувствовала, что не может шевельнуться. Выполняя эту работу, она должна будет прикасаться к нему. Зарыться руками в его волосы, расчесывать их. У нее подвело живот.

Крепко сжав губы, Оливия глубоко вздохнула. Как странно! Откашлявшись, она проговорила:

– Еще не поздно позвать Викерза. – Почему ее голос зазвучал так высоко? – Он будет так рад услужить вам…

– Так вся ваша отвага показная, миссис Джонсон? Неужели я улавливаю дуновение трусости?

Она закатила глаза.

– Это ваша голова. – Еще раз набрав полную грудь воздуха, она запустила пальцы в его волосы.

Какие же они мягкие! Даже шелковистые. Волосы у джентльмена мягкие, как у женщины. Кто бы мог подумать?

Его плечи вздрогнули. Подняв глаза, Оливия увидела в зеркале, что он смеется над ней.

– Ваше лицо… – вымолвил Марвик. – Вы потрясены! Неужели герцогские волосы на ощупь чем-то отличаются от остальных? Может, это какой-то новый вид волос?

– Сидите спокойно! – Щелкнув ножницами, она нахмурилась. – Тут какой-то каламбур, но я пока не могу понять, какой… Герцогские волосы, герцогские волосы…

– Но моя сила и власть не в волосах, – пробормотал он. – Я – подлинный товар, уверяю вас.

Оливия и сама не знала, почему вдруг залилась краской. Что-то в его голосе…

Она опустилась на колени, чтобы он не видел ее лица. Ее работа не в том, чтобы развлекать его. Зажав пальцами прядь его волос – они действительно мягче, чем ее собственные, – Оливия отрезала ее.

Ну вот. Сделано.

Обретая уверенность, Оливия взяла прядь потолще и отрезала ее тоже. Гораздо лучше. Теперь она очень быстро щелкала ножницами вокруг его шеи.

– Открываете в себе новый талант? – спросил он.

Оливия проигнорировала его. Откинувшись назад, герцог следил за ее движениями.

Святой господь! Теперь его волосы напоминают подол рубашки, к которой в три слоя пришили заплаты.

Ну хорошо. Надо действовать осторожнее. Пальцы уверенно скользнули в гущу его волос, чтобы взять прядь потолще, и Оливия почувствовала, что он слегка вздрогнул.

– Будьте осторожнее с этими ножницами, – тихо проговорил Марвик.

– Не двигайтесь, и все будет в порядке.

Ей уже доводилось стричь волосы – своей матери, раз в месяц и всегда по воскресеньям; стригла она при необходимости и подружек в школе машинописи. Но стричь мужские волосы – волосы герцога Марвика – это было совсем… другое дело.

Когда она брала его пряди, ее пальцы слегка касались его шеи. Плечи у него были широкие, мускулистые – даже здесь, сверху. Оливия чувствовала, как они слегка шевелятся, когда она прикасается к ним, и от этого краснела еще больше.