Онлайн книга «Кольцо "принцессы"»
|
– Ненавязчивый сервис, – пробурчал он. – Забота о человеке… А «принцессу» умыкнули! Часы показывали полдень, девятое мая… Он не поверил, приложил к уху, понаблюдал за секундной стрелкой – идут! Выходило, что он пробыл в палате каких-нибудь пять часов, а было чувство, будто лежал тут недели две… К двери он подошел как к роковой черте: могли оставить даже оружие, но запереть на замок! Уж очень этот бокс похож на камеру… Медная, старомодная ручка легко опустилась вниз, массивная дубовая дверь с шорохом начала растворяться; за ней оказался небольшой казенный коридор с большими окнами, откуда падал яркий, обильный солнечный свет. И пусто!.. Шабанов выглянул на улицу – зеленеющий дворик, свежие, недавно вскопанные и засаженные цветочной рассадой клумбы, посыпанная песком дорожка, а за стальной изгородью – старый, плотный от деревьев, непроглядный и чуть зеленеющий по-весеннему парк. На сельскую больницу не похоже, скорее, какой-то пансионат. И решеток на окнах нет, открывай и беги… Ну да, теперь-то зачем его держать, коль «принцессу» захватили? Сунули в палату, вернули одежду и пистолет, очнешься и гуляй себе на здоровье. И благодари, что жизнь сохранили! – А балалайку вам! – Герман толкнулся в соседнюю дверь и увидел точно такую же палату. На кровати лежал человек, сложив руки на груди, словно покойник. Это был наверняка умирающий старик, с иссохшим, синеватым телом, костлявый, немощный, жалкий, но живой. Дышал медленно, с хрипотцой, на проваленных щеках топорщилась седая двухнедельная щетина, а сквозь износившиеся, тончайшие, как промасленная бумага, веки просвечивались глаза. В этом боксе пахло совершенно иначе – отстиранным в бане, отполосканным в проруби и высушенным на морозе бельем. Шабанов попятился к двери, но старик вдруг поднял свою пергаментную руку и поманил к себе. – Сестричка… Позови доктора, не могу уснуть. – Я не сестричка, – сказал Герман, озираясь: бокс точно такой же, как у него, и так же ничего нет – шаром покати. Умирающий приподнял веки. – Кто ты? – Да я тут… Лежу в соседней палате. – А-а… Значит, сестрички нет? – Я вообще тут никого не видел… У Шабанова родилась идея. Этот на ладан дышащий человек уж никак не мог быть связан с охотниками за «принцессой», подвернулся первый случай, когда можно поговорить и выяснить хотя бы свое местонахождение. – Слушай, дедушка, мы где сейчас находимся? – спросил он. – В лазарете, – пролепетал старик. – Это я знаю. Как называется селение?.. Или это город? Где стоит лазарет? Тот поднял веки, посмотрел мутным, отстраненным взглядом – не понимал вопроса. Или вспомнить не мог… – Ну хорошо, мы сейчас находимся в России? Или в Китае? Где? – России нет, – вдруг обронил умирающий. – А так хотелось перед смертью взглянуть на родные места… – Погоди, дедушка. А здесь-то что? Кругом русские люди… – Здесь лазарет. – Ладно. Чья это территория? Какое государство? – Разве это государство?.. Государство, когда есть государь. А в империи – император… Кажется, старик давно впал в детство… – А здесь кто управляет? – спросил Герман. – Здесь Иван Ильич… – Иван Ильич – это доктор! А кто всеми людьми являет? Кто стоит во главе? – Господь Бог… – Да это понятно! – Шабанов терял терпение. – Я хочу выяснить, где я сейчас нахожусь! В какой стране? Старик поморгал, слегка разогнав муть в глазах, посмотрел более осмысленно и вдруг спросил: – Ты не летчик ли, мил человек? Это не твой самолет упал возле Данграласа? Герман хотел немедленно уйти – кажется, он стал здесь популярной личностью, если даже этот божий одуванчик слышал о нем, да еще и узнал! Но старик расцепил пальцы на груди и протянул сухонькую, блеклую ладонь. – Дай руку… Дай, хочу подержаться за тебя. Скажи, что там теперь? В том пространстве, где была Российская империя? Люди еще есть?.. Нет, не животные в образе человеческом, не строители коммунизма… Обыкновенные грешные люди? – Есть. И очень много! Их всегда было много… – Какая хорошая рука… Крепкая… Я слышал, большевики первыми в космос полетели? Это правда? – Правда… – А ты большевик? – Нет, не успел… – Что не успел? – В партию вступить. У нас же перестройка была. Коммунисты разбежались, теперь демократия. Старик помолчал, опустив свои бумажные веки, затем приподнял их, проговорил дрожащим тенорком: – Заблуждение, химера… Россия жива, если есть имперский дух. Нет империи, нет России… Ну, теперь ступай. И позови сестричку. Мысль, что он попал на территорию некой русской общины, у Шабанова появлялась и раньше. Теперь же умирающий старик подтвердил догадку: безусловно, это иммигранты первой волны и их потомки, проживающие компактно в иноязычной среде, зарубежные соотечественники. Но это им не помешало заманить русского летчика в ловушку и захватить «принцессу». Конечно, им самим она не нужна, сделали это по чьей-то заявке. Подослали слабоумную или, напротив, очень опытную в таких делах девицу, усыпили бдительность духовым мылом, мясом по-французски и взяли как пацана… Теперь и он иммигрант, потому что без «принцессы» или ее колечка возвращаться домой, значит сразу же угодить на тюремные нары. Наверное, дадут много, выйдешь стариком… – А во вам! – уже в коридоре показал Шабанов. – Оставаться тут с продажными скотами… Да лучше сяду! Он пробежал по всем шести палатам, в одной нашел мальчика-подростка на кровати, и никого из обслуживающего персонала. Ни врачей, ни дежурной сестры, и даже нянечки нет! Оказавшись на лестнице в конце коридора, он спустился на первый этаж и увидел дверь с надписью «Ординаторская». Иван Ильич спал на кушетке между двух стеклянных шкафов, укрывшись белым халатом, а рядом, на тумбочке, стоял его дурацкий старомодный саквояж. Герман сунул ему пистолет под нос. – А ну, встать! Тот вскинул голову, сонно похлопал глазами и внезапно обрадовался: – О! Вы уже здесь? Отлично! Кто вам помог выйти из анабиоза? – Где НАЗ? – Шабанов вздернул стволом подбородок доктора. – Что? Какая НАЗ? – Не надо прикидываться, Иван Ильич! Моя котомка! – Не знаю… Право же, я и не могу этого знать! – Сюда ты меня привез с котомкой? – Минуточку… Точно не помню. Вы были в плохом состоянии!.. Да, кажется, с вами что-то было. Возможно, и котомка. |