Онлайн книга «Кольцо "принцессы"»
|
– Поэтому вы засвидетельствуете то, о чем вас попросят, – продолжил его мысль Шабанов. – И представите больной бред, полученный от невменяемого человека. Точнее, уже представили. – Нет, весь полученный материал находится сейчас у меня, – возразил он. – Во время консультаций я дал самые незначительные детали по быту, а основной доклад должен сделать завтра. Обо всем, что касается… специфики ваших приключений, что относится к бытию, я спрашивал в самолете, где невозможно сделать качественную аудиозапись. Но безобидные рассказы записаны в других, нормальных условиях. – Понял. Я должен выкупить у вас компрометирующие меня факты? – В какой-то степени – да. – Господин шантажист! Я бы выкупил, но нет денег. – Мне не нужны деньги. – Значит, вы хотите знать, где я упал. – Хочу знать, где и у кого вы лечились, – перебил козлобородый. – В современной медицине, в том числе и нетрадиционной, нет методик и лекарственных средств, чтобы за несколько часов заживлять огнестрельные раны, сильнейшие ожоги… А вы представляете, сколько людей на земле переживают страшные боли в ожоговых центрах?.. И нет способов остановить такой воспалительный процесс, который был у вас. По остаточным явлениям установлено, что вы были на грани тяжелейшего поражения мозга, а то и смерти. В любом случае должны лишиться слуха, а он у вас отличный. – То есть, в оплату, вы в своем докладе убеждаете комиссию, что я не дурак? – Мне очень важно, чтобы вы получили допуск к полетам. Он был второй, кто жаждал его возвращения в строй, но Шабанов об этом промолчал. – В принципе мне такая сделка нравится, – сказал он. – И еще один момент: вы никому больше об этом не рассказываете, – предупредил Елынский. – Понимаю, конкуренция! – Я шел к этому много лет. А сейчас возле вас начнут виться люди, ничего не смыслящие в таких вопросах. Это «дождевые черви», чуть брызнуло с неба – полезли отовсюду. Но ведь эти твари ползучие способны даже землю переваривать в дерьмо. И скоро переварят… – Тут я с вами согласен. – Герман остановился и оперся на костыль, как на посох. – Но к сожалению, ничего существенного сообщить не могу. Разве повторить то, что сказал в бреду… Я тоже ошалел, когда увидел ожоги, раны. Часов пять прошло, а даже коросты нет, молодая, чистая кожа… Ничем не мазали, не нашептывали, ничего не привязывали. Если не считать компресса… – Компресса? – Ну да… Доктор сляпал большой спиртовый компресс и привязал к уху. Самый обыкновенный. Правда, я потерял сознание… – Значит, был не простой компресс… – Но пахло-то спиртом!.. И потом его больше не привязывали. Да, еще деталь: доктор опрыскал раны и ожоги из баллончика. – А говорите, не мазали! – Всего один раз! – Вы же не знаете, что делали во время сна. – Не знаю… – Как шел процесс лечения? Проснулись и обнаружили, что все зажило? – Нет, было два сеанса… Первый раз меня усыпили так же по-предательски, как вы, но я проснулся сам. Ноги зажили, а ухо еще болело… Второй раз просто отвели в палату и уложили… – Опишите палату! – Да обыкновенная, как в районной больнице, – пожал плечами Шабанов. – Только стены обложены плиткой, как в операционной, кровать посередине и окон нет. – Приборы, оборудование… – Ничего нет, голые стены. И я голый лежал на койке. – Все это похоже на барокамеру? – Что вы!.. Обыкновенная деревянная дверь, медная ручка… И даже не заперта. Козлобородый стал чем-то недоволен, снова надел шляпу, засунул руки в карманы и некоторое время обиженно молчал. – В бреду вы были откровеннее, – проворчал он. – Почему не говорите о самом главном? О своих сновидениях? Об ощущениях? Оказывается, и об этом проболтался… – Еще раз повторить? Но вы же слышали! – Я слышал бред, набор слов, несвязные обрывки фраз, – голос его стал требовательным. – Почему я должен расшифровывать ваши ребусы и строить догадки?.. Что-то бормотали про японцев, называли имена или какие-то заклинания… Что это? – Упражнение для развития правильной дикции. – Для дикции? При чем здесь дикция? – Можно использовать для тренировки самообладания. Жили-были три японца: Як, Як Ци Драк… – Это я слышал! Хочу теперь услышать что-нибудь вразумительное, мы с вами договорились. Поймите, это в ваших интересах. Достаточно мне доложить комиссии о попытке суицида, и вы до конца своих дней распрощаетесь с авиацией. «Вот так продают душу дьяволу», – отрешенно подумал Шабанов и вспомнил свою бабку-знахарку, которая наперечет знала всех, кто это сделал, и утверждала, что все они меченые и их довольно легко отличать от людей, душа которых принадлежит Богу. И это бабкино наставление, полученное с раннего детства, помогало Герману всю жизнь и не однажды выручало. Важно было не пропустить самого первого впечатления о человеке, пусть сиюминутного, мгновенного – именно оно оказывалось самым точным и впоследствии обязательно подтверждалось. Когда началась перестройка, Шабаниха не отходила от телевизора и, тараща глаза, лишь руками хлопала. – Ой, батюшки! Эвон какие лезут-то, гляньте! Одни сотоны! Что старые, что малые! Ой, принесут они беды! Надо скорей помирать, чтоб глаза не видели! Шабанов еще спорил с ней, защищал «прорабов перестройки», как они себя называли, а бабка крестилась и тыкала пальцем в экран. – Да глаза-то разуй, Германка! Этот же хромой, глянь, идет – припадает. А тот вон рыжий и шары пучит! И дедушка этот картавый – истинно бесноватый и бомбу сделал. Вот еще, смотри, со свинячьей рожей-то! Разве можно с эдаким рылом да на люди? И дед у него не сказки для ребятишек сочинял – народ расстреливал, сами говорят… Бог шельму метит! Этот психотерапевт был точно меченый, или никогда в зеркало не смотрелся и своей козлиной бороды не видел. Иначе бы побрился, привел себя в порядок, прежде чем на глаза являться… – В бреду вы упомянули о каком-то полете. – Козлобородый чувствовал себя хозяином положения, подчеркивал это и делал напрасно. – Излечение связало с путешествием, говорили, пахло свежескошенной травой, парились в бане, надевали чистое белье… Куда вы летали? Может, возили куда-то спящего? Вспоминайте! – Летал в детство, – сказал Шабанов и пошел к своему корпусу. – Могу научить! Берешь тулуп, рукава натягиваешь на ноги, хватаешь полы руками и прыгаешь с крыши. Чем выше, тем лучше. Главное, верить, что взлетишь! Товарищ Жуков в ту ночь вообще не пришел. Не оказалось его и на улице, когда после утренних процедур солдатики вышли с лопатами и метлами. Шабанов сразу же заподозрил, что таким образом аукнулась ему вчерашняя ночь; в военном госпитале и порядки были соответствующими, могли запретить прогулки, прописать постельный режим, еще какую-нибудь гадость сделать. Вообще-то посадить под замок резкого, взрывоопасного и находчивого кадета можно было лишь в одном случае: если это требовалось для реабилитации и допуска к полетам. В иных случаях он все равно бы вырвался или подал весточку, тем более такое дело закрутили! Пусть уже поздно спаивать психотерапевта, наверняка сделал доклад на комиссии, но надо искать старые карты и хребет с названием Дангралас. |