Книга День после ночи, страница 61 – Анита Диамант

– Главное, чтобы они обжились. А уж я всем теперь буду рассказывать, что у нас есть друг на самом верху.

– Ты просто невозможна, – усмехнулась Шендл. – Иди уж, обрадуй Эсфирь и Якоба.

Собирать Теди было нечего, так что она гуляла по кибуцу, вдыхая мирный аромат печеной картошки, душок жизнерадостных коз и запах прелой хвои. Кибуцники интересовались, куда она едет, но никто не бывал в Негбе. Ей желали удачи и счастливого пути и приглашали приезжать в гости.

Ближе к полудню она устроилась на скамье у главных ворот. Там ее и нашли Эсфирь и Якоб. Теди обняла мальчика с такой силой, что он вырвался со словами: «Какая ты медведица» – и убежал в комнату для детей. Эсфирь поцеловала ее в лоб и поспешила за сыном.

Чуть погодя появились Леони, Зора и Шендл, сели рядом. Все молчали, настроения разговаривать не было ни у кого.

Наконец Леони произнесла:

– Жаль, что тот парень, Ниссим, не едет туда же, куда и ты.

– Всех иракцев отвезли в Ягур, – сказала Шендл. – А теперь они, наверное, по всей стране разъедутся, как и мы.

В молчании они пообедали и вернулись к воротам. Шендл взяла Теди за руку. Леони положила голову ей на плечо.

Теди была благодарна им за молчание. Ей казалось, что она разлетится на мелкие кусочки, если кто-нибудь задаст ей хоть один вопрос.

Около трех к ним присоединилась еще одна беглянка из Атлита – с годовалым малышом на руках и корзиной, доверху набитой детскими одежками – подарками детского сада при кибуце.

– Я слышала, в Негбе жарковато, – сказала молодая мамаша. – Зато море рядом. Это ведь хорошо, правда?

Часа через два к воротам подъехал джип. Теди вскочила на ноги.

– Тут найдется фотоаппарат? Хочу, чтобы мы вместе сфотографировались – Шендл, Леони, Зора и я.

Женщина с ребенком уже забралась в автомобиль, но Теди все упорствовала:

– Я не поеду без фото! Неужели ни у кого нет фотоаппарата?

У ворот появился Зелигман:

– Опять вы тут буяните? Какая беда на этот раз?

– Мне ничего не надо. Только маленькую фотокарточку, – умоляюще Ответила Теди.

Зелигман посмотрел в ее синие, полные слез глаза и вытащил из кармана носовой платок:

– Вот вытрись. У меня в кабинете лежит старенький «Брауни» [15] .

Водитель нажал на клаксон. Леони бросилась к машине, чтобы попросить его подождать еще чуточку. Зелигман ушел и вскоре вернулся с квадратной черной коробкой.

– Встаньте рядом! – приказал он.

Девушки прижались друг к дружке.

– Улыбочки! Раз, два, три! Отлично. Готово.

Теди порывисто обняла его.

– Обещайте, что вы мне ее пришлете! Теди Пасторе, кибуц Негба. Запишите, а то забудете!

Он пощекотал ее под подбородком.

– Как я смогу забыть о такой красотке?

– Нет-нет, – настаивала она, – обязательно запишите. А то не поеду. – Она выхватила у него планшет, раскрыла и нацарапала карандашом на первом попавшемся клочке бумаги имя и название кибуца, затем сунула листок в нагрудный карман рубашки Зелигмана.

Подруги окружили Теди. Все четверо крепко обнялись, плача и что-то обещая друг другу.

– До встречи, – сказала Зора. – И мы расстаемся не навсегда!

Водитель снова загудел.

Теди, рыдая, бросилась к машине. Когда джип уже отъезжал, она высунулась в окно и пронзительно закричала:

– Пишите! Шендл, Леони, Зора! Кибуц Негба! Попрощайтесь за меня с Эсфирью! Поцелуйте Якоба! Мы еще увидимся!

В тот вечер Зелигман отдал рубаху в прачечную, напрочь забыв про бумажку в кармане, и листок с именем и адресом Теди Пасторе обратился в грязный комок.

Минул еще целый год, прежде чем пленку проявили и напечатали фото. Карточки разложили в столовой, но никто не признал четырех девушек на одной из них. Зелигман к тому времени перебрался на другую работу и уехал из Бейт-Орена, а даже если бы и остался, едва ли он вспомнил бы имя девушки, умолявшей его сделать снимок, не говоря уж о том, куда ее отправили.

Прочие фотографии запечатлели жизнь кибуца. Свадьбы, застолья, праздники, танцы...

Карточки предназначались для архива кибуца, но неизменно куда-то исчезали. Свадебные снимки расхватывали практически сразу – недавние невесты коршунами накидывались на них и утаскивали в свои семейные альбомы. Остальные фотографии тоже расходились между обитателями коммуны.

В результате лишь снимок четырех подруг отправился в архив, а именно – в конверт с неудачными фото. В основном там были смазанные изображения пирующих за праздничным столом на седер [16] или танцующих хору. Впоследствии содержимое конверта перекочевало в картонную папку, с годами пожелтевшую от бесконечных перемещений из ящика в ящик, и, наконец, упокоилось в дальнем углу старого конторского шкафа.

О старых фотографиях все же иногда вспоминали, годы шли, и рос интерес к дням, когда зарождались кибуцы. Снимки постепенно расходились для всевозможных публикаций. И через несколько десятилетий старая пожелтевшая папка почти опустела.

В 1987 году кибуц Бейт-Орен обанкротился, прекратил быть коллективным хозяйством и был преобразован в лечебный курорт и гостиницу для туристов. Несколько старожилов стали совладельцами, но даже они уже не помнили, каким был кибуц накануне образования независимого государства.

Сегодня архив кибуца Бейт-Орен – кучка писем, кое-какие счета да тоненькая стопка фотографий – покоится внутри видавшего виды бронзового ящичка в приземистом сыром строении, что возле плавательного бассейна.

Холодным пасмурным мартовским утром американская туристка шла по извилистой тропке, обсаженной гигантскими функиями [17] и защищенной от ветра высокими соснами. Она приехала из Атлита, ныне образовательного центра, выстроенного на месте бывшего лагеря для интернированных лиц, с музеем за забором из колючей проволоки. История побега обитателей лагеря увлекла ее, и ей захотелось узнать побольше о том событии и тех днях. .

Сидя в плетеном кресле на веранде своего бунгало, она раскрыла засиженную мухами папку и взяла в руки фотографию четырех молодых женщин.