Книга Индотитания, страница 39 – Виктор Емский

— Не понял, — удивился Зевс.

— Было бы что понимать, — вмешалась Гера. — Твой братец возле одного из отрогов Апеннин, спускающихся к морю, завис в компании сирен, кои, как известно, сродни нимфам, только в водном плане. В общем, он развлекается с индскими шлюхами.

— И это тогда, когда я позвал его на суд? — возмутился Зевс. — Да как он посмел?!

— А что тут такого? — язвительно спросила Гера. — По сути дела, он занимается тем же, что и ты. Только он — с сиренами, а ты — с человеческими шлюхами и богинями-проститутками.

— А где мой сын Арес? — Зевс перевел разговор в более безопасное русло.

— Про это надо спросить у твоей сестрицы Афины.

— Я не сестрица, я — дочь, — холодно поправила Афина. — Арес лечится.

— И что с ним случилось? — встревожился Зевс.

— Сегодня утром он пристал ко мне с рассуждениями о стратегии. Арес доказывал, что ведение войны нечестными методами всегда приносит успех. Он говорил, что честно войну ведут только идиоты.

— И что ты ему ответила?

— Таким нудным соплякам надо отвечать не словами, а делом. Иначе не поймут. Потому я неожиданно врезала ему ногой в пах, и после этого поинтересовалась, какие методы ведения войны лучше. Особенно для проигравшей стороны.

— И что он ответил?

— Ничего. И еще долго не ответит. Но, думаю, до него дошло. Последний раз, когда я его видела, он прикладывал к ударенному месту холодный булыжник, предполагая, что камень облегчит его мучения.

— Н-да, — задумчиво протянул Зевс. — Все заняты, и у всех какие-то уважительные причины. И что теперь делать? Может, отложить суд?

— Отец, — сказал Гефест, — у тебя решающее право голоса. Этого достаточно. Да и проблема не является слишком важной. Предлагаю быстро разобраться с ней и разойтись по делам.

— А ведь ты прав! — воскликнул Зевс. — Ну-ка, Гермес, продолжай.

Инды, ничего не понимавшие в этой жизненной гуманоидной чепухе, сидели молча и терпеливо ждали. Наконец Гермес объявил:

— Первым рассматривается дело Диониса!

Дионис встал и издевательски раскланялся на все четыре стороны (в том числе и куретам). Гермес спросил:

— Какие будут предложения?

— Взять и расстрелять! — грянул вдруг чей-то трубный бас.

Весь театр вздрогнул, а Аполлон чуть не свалился с кресла. Пошарив глазами по террасам с лавками, Гермес остановил свой взгляд на хоботе Ганеши и понял, от кого поступило предложение. Он обратился к индской трибуне со словами:

— Нашим индским союзникам хочу заметить, что акустика в чаше театра очень хороша, поэтому в дальнейшем нечего так орать! Вы не у себя дома.

— Простите, — извинился за Ганешу Вишну. — Он, знаете ли, военный.

— Ну и что? — спросил Аполлон. — Если ему хочется крикнуть, пусть вставит хобот себе в ухо или еще там куда и орет, сколько захочет!

— Он орет не хоботом, — пояснил Гермес. — Он орет ртом.

— Да-а-а? — удивился Аполлон. — Зачем же ему тогда хобот? По деревьям лазить?

— Это к делу не относится, — сказал Гермес. — А уважаемой индской делегации хочу сообщить, что суд над Дионисом — наше внутреннее дело, так как с Брахмой данный вопрос уже давно урегулирован. Поэтому не надо делать предложений с вашей стороны. Мы сами разберемся.

— Вот-вот, — подал голос Дионис. — Прошу учесть, что во время предварительного следствия я целый месяц отсидел на хлебе и воде в пещерах. Надо засчитать этот срок. И еще к нему нужно прибавить три года, проведенные в компании этих алкоголиков — Кришны и Духа. Я, конечно, люблю выпить, но чтобы так, как эти два ханыги?! Бр-р-р, до сих пор мутит.

— Так что с ним делать? — спросил Гермес.

— Может, это и внутреннее дело, — заметила Гера, — но к умным словам всегда надо прислушиваться. Даже если они приходят со стороны. Поэтому я за то, чтобы расстрелять этого негодяя!

— Дважды! Из реактивного бомбомета! — опять рявкнул Ганеша, но в этот раз тише.

Зевс недовольно покосился в сторону индской скамьи и ворчливо сказал:

— Вам бы только дорваться. Все мое потомство перестреляете.

— Ничего страшного, — успокаивающе произнесла Гера. — Новое настрогаешь. Ты у нас специалист известный.

— Так, хватит трепаться, — громко приказал Зевс. — Сколько он там сидел без алкоголя? Месяц? Пусть еще три посидит. Если потом опять пить станет, закодирую в пещеры лет на десять! Все. Это мое решение. Следующий!

Гермес многозначительно посмотрел на Диониса, и тот, тяжело вздохнув, сел на скамью.

— Надо же, еще три месяца не пить, — сказал он тихо, обращаясь к Прометею. — Ну как же это возможно в публичном доме?

— Я тебе сочувствую, — ответил титан. — Слушай, неужели этот красавчик Аполлон настолько туп, насколько о нем складывается впечатление?

— Ха, — заржал Дионис. — В мире не бывает совершенства. Если ты красив, не значит, что умен. Ну, рисовать он умеет. Ну, поет неплохо и на лире бренчит. И что дальше? Спроси его, что такое альтруизм, и он расплачется от непонимания. Именно расплачется. Другой бы от непонимания в морду дал. А он — нет. Ты, например, сможешь в морду дать?

— Смотря за что и при каких обстоятельствах, — ответил Прометей.

— Вот и твои родственники так. Теперь сидят, киклоп знает где. А эти все могут в морду дать просто так. Чтоб не рыпался. А всякие Аполлоны не в счет. Должен же быть кто-то, чтобы за искусством следить. Ведь творчески одаренная личность не значит, что умная.

— Н-да, — протянул Прометей. — Скажи, Дионис, зачем ты постоянно пьешь, если все понимаешь?

— Во-первых, я сейчас не пью. А во-вторых, от того, пью я или не пью, ничего в мире не изменится. Все решает что? Власть! Вот так.

Гермес громко провозгласил:

— Прометей!

Прометей поднялся, но никому кланяться не стал. Инды зашевелились.

Гермес сообщил:

— Этот титан открыл людям тайны рудного дела. Он нарушил все имеющиеся соглашения и законы. Кто хочет высказаться по этому поводу?

Вишну встал и заявил:

— Если вы не можете наказать преступника достойным образом, предлагаю отдать его нам!

— Нет! — ответил Зевс.

Вишну сел, а Гера недовольно скривилась.

— Отдайте его мне! — заявил Аполлон. — Он неплохо рисует.

— О чем ты? — удивился Зевс. — Речь идет о наказании, а ты тут рассуждаешь о каких-то способностях.

— Так я об этом и говорю, отец, — спокойно сказал Аполлон. — Отдайте его мне, и я накажу его по заслугам. Он будет писать меня! С утра до вечера. Каждый день!

Прометей усомнился в тупости Аполлона. Он даже испытал к нему некую симпатию.