Книга Индотитания, страница 4 – Виктор Емский

— Если ты еще хоть раз об этом заикнешься, я тебе дам по башке кулаком, — с раздражением в голосе заявил титан и сел. — На свои шерстяные мослы сначала посмотри да протри рога ослиными ушами! Тоже мне, эталон цивилизации.

— Так это не мое тело! Я им пользуюсь. Временно.

Титан опять поднялся на ноги.

— Все, все, молчу, — скороговоркой произнес сатир и заткнулся.

Титан посмотрел на Аэка и миролюбиво сказал:

— Эй, человек, иди к нам.

Аэк подошел, остановился у костра и покосился на сатира. Тот, противно ухмыляясь, разглядывал человека и молчал. Ничего хорошего его присутствие не сулило. Всякий охотник знал, что сатиры — мерзопакостные творения титанов, созданные для того, чтобы вредить людям, забравшимся глубоко в лес.

Титан успокаивающе промолвил:

— Не бойся этого придурка. Он тебе ничего плохого не сделает. По крайней мере пока я здесь. Садись рядом со мной.

Титан похлопал рукой по стволу поваленного дерева.

Аэк не принял его приглашения. Он уселся на землю таким образом, чтобы оба существа были в поле его зрения. Титан пожал плечами, сам сел на бревно и спросил:

— Как тебя зовут?

— Аэк, — ответил Аэк.

— Странное имя, — удивился титан.

— Так назвал меня отец, когда услышал первый изданный мною звук, — объяснил Аэк.

— Странные звуки издают сейчас дети, — задумчиво заметил титан.

— Ничего странного, — сказал Аэк. — Я напился материнского молока и отрыгнул.

— Ха-ха! — рассмеялся сатир. — Что я говорил! Цивилизация отрыжки!

Рука титана резко нырнула куда-то за спину, затем поднялась и сделала метательное движение. Вслед за этим раздался гулкий звук удара, и сатир с воплем опрокинулся с валуна назад. Послышались стоны и невнятное бормотание. Титан, не обратив на это никакого внимания, повернул голову к человеку.

— Хороший бросок, — одобрительно сказал Аэк. — Чем это ты его так?

— Камнем промеж рогов, — ответил титан. — Ну, что ж. Имя как имя. Везде свои обычаи. Хотя, если честно, то папаша твой — довольно веселый человек.

— Нет, — покачал головой Аэк. — Веселый человек — бывший вождь нашего племени. У него тоже в свое время родился сын. Первым звуком, услышанным от него, был шум испускаемых газов. Поэтому вождь назвал своего сына просто — Пук.

Раздававшиеся из-за валуна стоны сменились резким визгливым хохотом. Титан, морщась, взглянул в ту сторону и опять обратился к Аэку:

— Теперь, я так понимаю, сыну вождя живется интереснее, чем тебе.

— Не то слово, — подтвердил человек. — Некоторое время назад старый вождь пошел с сыном на охоту. Вернулся обратно один сын и поведал, что отца съел медведь. Поэтому теперь Пук стал новым вождем. Он тут же запретил называть себя Пуком. Потребовал зачем-то, чтобы все называли его Пшиком. Я тихонько пошутил, что лучше нарваться на звонкий геройский пук, чем на тихий и подлый пшик. Сейчас половина племени называет его по-старому — Пуком, другая половина — Пшиком. Причем смеются обе половины, а я почему-то теперь его главный враг.

— А вы зовите его нейтрально — Шпуком, — подал голос сатир.

Он как ни в чем не бывало уже сидел на камне и потирал рукой большую шишку, выступившую на лбу.

— Надо же, первый раз вижу трехрогого сатира, — делано удивился Аэк.

— А ты парень не промах, — улыбнулся титан. — Женат?

— Хотел, но не получилось.

— Почему?

— Ту, которую я решил взять в жены, забрал Пук. — Глаза Аэка остекленели, и рот перекосился. — Она у него уже третья.

— Ты еще расплачься тут, — сказал сатир, явно насмехаясь. — Нашел из-за чего переживать. Можно подумать, самок вокруг мало. Тем более что все они одинаковы: волосатое немытое отродье.

Пока сатир говорил это, рука Аэка сама собой забралась в суму и схватила камень. Не успело последнее слово сорваться с языка козлоногого создания, как брошенный человеком булыжник, с жутким звуком вспарывая воздух, понесся в сторону обидчика. Раздался звон, и сатир, взмахнув копытами, с воплем опрокинулся на землю.

— Хороший бросок, — одобрительно произнес титан.

За валуном слышались стоны, перемежаемые проклятиями, которые звучали на неизвестном Аэку языке. Титан же прекрасно понимал речь сатира и потому улыбался.

— Что он говорит? — спросил Аэк.

— Он говорит, что ты сломал ему левый рог, — ответил титан.

— Вот и хорошо, — ухмыльнулся Аэк. — А то трехрогий сатир — это неправильно.

— Да, — согласился титан. — Вот только ты нажил себе врага. В теле сатира сидит Дух. Он безобиден, хотя и является треплом. Чего не скажешь о хозяине. Пока Дух управляет телом, прежний хозяин подавлен. Он ничего не может делать, но все видит и будет помнить. Дух влез в тело, чтобы пообщаться со мной. Вскоре он покинет его, и прежний хозяин обретет то, что принадлежит ему по праву. Вот тогда тебе может не поздоровиться.

— Кто такой Дух?

— Долго объяснять, — махнул рукой титан. — Все равно не поймешь.

— Почему?

— Потому что понималка еще не отросла, — скрипуче сказал сатир.

Он опять сидел на валуне. На голове у него торчал всего один рог. Вместо второго топорщился короткий отросток, похожий на маленький аккуратный пенек. Шишка на лбу выросла до размера спелого персика, и потому бородатая рожа сатира представляла собой довольно комическое зрелище.

Титан с Аэком рассмеялись.

— Что смешного? — недовольно спросил сатир.

Он обиженно надулся и замолчал.

— Как тебя зовут? — спросил Аэк титана.

Тот немного подумал и сказал:

— В связи с тем, что человеческий язык очень беден, мое полное имя будет тяжело произнести. Поэтому я предлагаю тебе воспользоваться первой его частью. Меня зовут — Пром.

Аэк хохотнул.

— Что-то не так? — удивился титан.

— Ну, не знаю, — осклабился Аэк.

— А-а-а, это слово, наверное, имеет какой-то скрытый смысл, — догадался титан.

— Да, — ответил Аэк. — Не все слова являются приличными. Некоторые вещи нельзя называть своими именами.

— Надо же, — нахмурился титан, — цивилизация не успеет зародиться, как речь переполняется жаргоном. И что же в твоем языке означает слово «пром»?

Аэк, усмехнувшись, ткнул пальцем в сторону сатира, сидевшего на валуне, вульгарно расставив ноги:

— То, что болтается у него между ног.

— Кха! — кашлянул сатир. Морда его напряглась.

Титан недовольно спросил:

— Почему, собственно, так? Почему нельзя сказать проще? Ну, например, детородный орган.