Книга Цвет мира - серый, страница 18 – Сергей Мусаниф

Несколько часов в день он отводил для приема посетителей, стараясь выслушать их побыстрее и так же быстро с ними проститься.

Сейчас Гаррис принимал у себя какого-то мелкого алхимика, которого для аудиенции во дворец приволокла стража.

Алхимик был испуган. Он не думал, что обычная проверка, проводимая каким-то мелким имперским чиновником, может закончиться визитом к самому императору.

Гаррис молча созерцал небольшую горстку серого порошка, лежавшую в центре его рабочего стола. Выражение его лица было задумчивым.

— Итак, вы изобрели порох, — сказал он, переводя глаза на алхимика.

— Сказать по правде, я еще не придумал названия, ваше императорское величество, — пролепетал алхимик. — Это просто порошок, который очень быстро горит.

— Он горит так быстро, что горение большой дозы этого порошка похоже на извержение вулкана, — сказал Гаррис. — За последние полгода вы уже пятый, кто изобретает нечто подобное. Что не может не пробуждать мое любопытство. Скажите, а каким вы видите практическое применение вашего изобретения?

— Я еще не думал об этом, ваше императорское величество. Порошок… э… порох получился в качестве побочного эффекта другого эксперимента…

— Философский камень искали? — поинтересовался Гаррис.

— Нет, я… Это сложно объяснить непосвященному… Простите, ваше императорское величество… А порошок можно использовать при прокладке дорог…

— Например, когда надо сдвинуть с места какую-нибудь гору, — подсказал Гаррис. — А как насчет военного применения? О нем вы не задумывались?

— Военного?

— Да, — сказал Гаррис. — Как вы думаете, с помощью вашего изобретения можно убивать людей?

— Я об этом не думал… Наверное, можно…

— Например, можно навьючить на одну лошадь несколько мешков с вашим порохом и запустить эту лошадь в лагерь противника. Представляете, сколько людей можно убить одним ударом?

— Но как? Ведь порох кто-то должен поджечь… Человек, который это сделает, умрет первым.

— Ну, добровольца всегда можно назначить, — заметил Гаррис. — Значит, подобная идея вам не претит? В принципе-то?

— Я… Как скажете, ваше императорское величество. Гаррис вздохнул.

Подобные изобретения ему не нравились, но игнорировать их нельзя. Они таят в себе слишком много опасностей.

Гаррис позвонил в колокольчик и вызвал начальника личной охраны.

— Капитан Хилл, я хочу, чтобы этого человека отправили к прочим изобретателям, — сказал он. — Заодно выясните, скольким людям он успел рассказать о своем открытии. Арестуйте всех, кого он назовет. Его лабораторию надо опечатать, все реактивы — изъять.

— Да, сир.

Впавшего в ступор алхимика пришлось уносить из временного императорского кабинета чуть ли не на руках. Потом капитан Хилл вернулся.

— Что еще? — спросил Гаррис.

— Доставили жрицу, которую вы захватили в Тирене, сир. Вы сказали, что хотите ее видеть.

— Любопытно, — сказал Гаррис. — Давайте ее сюда.

Голубая накидка сестры Ирэн стала серой, грязные волосы спутались, прося горячей воды и расчески. Впрочем, ванна бы не помешала и всему остальному — женщину везли явно не в королевской карете.

Ее руки и ноги были скованы кандалами, соединенными между собой цепью.

— Оставьте нас, капитан, — сказал Гаррис. Гвардеец коротко кивнул и исполнил приказ.

— Когда мы виделись в последний раз, вы выглядели лучше, — заметил Гаррис.

— Меня перевозили в клетке, как животное.

— Только ради вашей безопасности, — сказал Гаррис. — Солдаты моей армии — славные ребята, но они не ангелы и не евнухи. А вы — достаточно привлекательная женщина, даже сейчас. Впрочем, некоторые из моих вояк находят привлекательной и козу.

— Это такой завуалированный комплимент? — поинтересовалась сестра Ирэн.

— Нет, это такой факт, — сказал Гаррис.

— Вы воюете с женщинами?

— Если вы хотите общего ответа, то я воюю со всеми. Кто не со мной, тот против меня, а пол врага — дело десятое. Вы слышали легенды об амазонках? Представляете себе, все амазонки были женщинами, что никак не мешало им убивать мужчин. Не вижу причины, по которой я не могу воевать с женщинами. Лет двести назад вы заявили, что хотите равноправия, так получите его. Со всеми вытекающими последствиями. Но если конкретно, то с вами лично я не воюю. Разве кто-то бросался на вас с мечом, угрожая убить?

— Вы удерживаете меня против моей воли.

— Но это ведь еще не война, — заметил Гаррис.

— И что вы от меня хотите?

— Встаньте на колени, — сказал Гаррис.

Сестра Ирэн опустилась на колени. Цепи тихо звякнули.

Гаррис набил табаком трубку, задумчиво посмотрел на кучку пороха на лакированной поверхности стола, но все же поджег табак и выпустил к потолку клуб дыма.

— Ну, и почему вы это сделали? — спросил он.

— Потому что вы попросили.

— Согласно вашему учению, частичка вашей богини есть в каждом человеке, и каждый человек одинаково заслуживает поклонения, — сказал Гаррис. — Вы встали передо мной на колени, потому что искренне верите в декларируемые вами ценности? Или потому что вы боитесь наказания за неповиновение? Или почему-то еще?

— Вы и сами способны найти ответ.

— Верно. Но я хотел бы услышать вашу версию.

— Основная сложность человеческой жизни заключается в том, что мы далеко не всегда получаем желаемое.

Гаррис расхохотался.

— Вы здорово меня отбрили, — признал он. — Кстати, я не понимаю вашей религии.

— А какова ваша?

— Я не верю в богов, — сказал Гаррис. — Впрочем, в большую часть людей я тоже не верю.

— Во что же вы верите? Человек не может жить совсем без веры.

— Я верю в себя, — сказал Гаррис. — Я верю в то, что миром правит сила. Не идеология, не религия, не золото, но сила.

— И вы сами решили стать этой силой?

— Я стараюсь, — сказал Гаррис. — Кстати, вы можете сесть в кресло. Если вам угодно.

— Мне комфортно и так.

— Если вы думаете смутить меня или пробудить во мне жалость, то ошибаетесь, — сказал Гаррис. — Вам комфортно, ну и Эйлия с вами.

— Откуда вы знаете это имя?

— Я много чего знаю, — сказал Гаррис. — И вы не представляете, как это меня расстраивает. Не понимаю только, почему вы делаете такой секрет из имени своей богини. Сакральности в нем — ни на грош. Искусственное нагнетание атмосферы таинственности? Не вижу смысла.

— Такова воля богини.