Книга Лук Будды, страница 47 – Сергей Таск

– Ты…

– Старичку пора на отдых. И птичке твоей лучше ничего не знать, спокойней будет.

Раш швырнул ей одежду.

– Убирайся.

Табита не шелохнулась.

– Ну убей меня, – улыбнулся Раш. – Задуши, отрави, распили пополам. Разве ты еще не поняла, зачем я держал тебя?

Табита медленно пошла на него. Он отступал, продолжая ее поддразнивать:

– Испепели меня взглядом, Табита. Ты сейчас похожа на страшного василиска. Видишь, я дрожу как осиновый лист!

– Ты сам напросился, – сказала она одними губами.

Через несколько минут входная дверь открылась, и из квартиры вышла Табита, одетая, как всегда, с продуманной небрежностью. Эмили вскочила. Она собиралась сказать что-то в свое оправдание, но Табита ее опередила:

– Он тебя ждет.

Эмили не успела ничего спросить – кабинка лифта уплыла вниз. Из квартиры не доносилось ни звука. Она миновала кухню, ванную, спальню, наконец взялась за перила деревянной лесенки, что вела в мастерскую. Ее охватил страх.

– Раш? – неуверенно спросила она. И еще раз, громче: – Раш?

Она одолела три ступеньки, четвертую, пятую – и вдруг увидела его. Он лежал с открытыми глазами, метрах в десяти от нее, и в первую минуту можно было подумать, что он валяет дурака: прижался к полу, как какой-нибудь гигантский ящер в ожидании добычи. Она стиснула зубы. Медленно приблизившись, она присела на корточки и закрыла ему глаза.

Ни «кадиллака», ни Макса у подъезда не было. Эмили поискала взглядом белую машину, а затем, как ей казалось, быстрым шагом пересекла улицу. На самом деле она бежала. Вскоре с ней поравнялся белый «кадиллак».

– Засвечиваться не хотелось, – пояснил Макс, когда она села рядом.

Их обеих мучили ночные кошмары. Эми, спавшая в столовой на узеньком диванчике, постанывала. Эмили металась, точно в бреду, и вдруг села на кровати с перекошенным лицом. Испуганная Эльжбета пулей вылетела из спальни. Вцепившись в Эми, она стала трясти ее, приговаривая:

– Ну чего ты? Просыпайся! Умерла ты, что ли?

Она вспомнила, как мать однажды потеряла сознание и отец бил ее по щекам, приводя в чувство. Эльжбета закатила спящей пощечину и быстро отпрянула, чтобы не получить сдачи.

– Что случилось? – спросила Эми, мгновенно проснувшись.

– Пошли, – девочка бесцеремонно потянула ее за собой.

– Куда ты меня тащишь? – Эми вяло сопротивлялась. – Сейчас что, утро?

За окном разлилась сероватая муть. Часы так и стояли на восьми, и само время, кажется, остановилось с ними вместе. Не то светало, не то смеркалось. В спальне, где шторы не поднимались, был полумрак. Эмили сидела в прежнем положении и беззвучно шевелила губами. Она была насквозь мокрая. Эми обняла ее за плечи.

– Плохой сон, да?

Эмили зябко поежилась.

– Принеси теплой воды и полотенце, – приказала Эми девочке и присела на кровать. – Мне тоже снилась всякая жуть, вспоминать не хочется.

– Кто такой Раш? – сипло спросила Эмили.

Эми вздрогнула.

– Откуда тебе известно это имя?

– У меня во сне был с ним роман. Мы летали в Америку, встречались в Голливуде с разными знаменитостями, он меня одевал, как королеву, а потом… – Она помолчала, сжимая и разжимая пальцы. – Что было потом?

– Зачем тебе?

– Потому что у меня ничего уже не будет. Ни Раша, ни Америки, ни леопардового комбинезона. Вообще ничего. Так что было потом?

– Чудеса в решете.

Вернулась Эльжбета с полотенцем через плечо и железным тазом, в котором плавала губка.

– Я сама, – сказала она, отодвигая локтем старшую, и заворковала над Эмили: – Сейчас мы снимем мокрую рубашечку, вот так, умница, и всю тебя протрем теплой водичкой, вот так, вот так, а потом разотрем полотенцем, и будет у нас девочка чистенькая, свеженькая.

– Ладно, вы тут заканчивайте и приходите в столовую. А я пока кое-что разложу. – Эми собрала разбросанные повсюду свертки и вышла из спальни.

В столовой все долго шелестели бумагой, разворачивая подарки. Эмили получила флакон духов, отец – кофту грубой вязки, Эльжбета – куклу с богатым гардеробом.

– Ну и сиськи у этой Барби! – зашептала она Эмили на ухо. – С такими только бегать.

– Держи свои четки. И вот это, – Эми протянула ей «Татрах» и три комплекта трусиков.

Девочка повертела в руках голубую коробочку.

– Чего это?

– Тампоны. Будешь их вставлять, когда начнутся месячные.

– Куда вставлять? – спросила Эльжбета.

– Туда. – Эми покосилась на отца. – Ты правда не понимаешь или прикидываешься?

Девочка мгновенно распечатала коробку, достала тампон и уже хотела осуществить первую примерку, но была вовремя остановлена.

– Потом, – засмеялась Эми. – И, пожалуйста, без самодеятельности. Там есть рисунок, на нем все показано. А с трусиками я, кажется, маху дала. Как бы они не оказались тебе малы…

На этот раз остановить Эльжбету не успели, и из-под платья мелькнул ее крепко сбитый крестьянский задок.

– Вот девка бесстыжая, – пробормотал старик.

Эльжбета тут же укусила:

– Вы, папаша, в этой кофте хотите спать или будете в нее огрызки прятать?

Старик покраснел и начал торопливо расстегивать пуговицы негнугцимися пальцами. А девочка уже взялась за Эми:

– Что, понавезла гостинцев и довольна! Ты бы лучше бельишка подкинула, а то он все простыни в доме обделал! И принцессу свою дари кому-нибудь другому. Выпендривается тут, какая она хорошая! – Эльжбета выкидывала из коробки кукольные наряды, потом выхватила у Эмили из рук флакон духов и шваркнула его об печь.

На несколько секунд все замерли. Эми, готовая расплакаться, прижимала к груди Барби. Она переводила взгляд с Эмили на отца, ожидая, что те примут ее сторону, но Эмили отвернулась к окну, а отец воевал с пуговицами на злосчастной кофте. Она не выдержала и бросилась вон из дому.

За гаражом, который не мешало бы давно покрасить, был разбит огород. Какая-то женщина, повязав голову косынкой, старательно полола сорняки, то и дело отмахиваясь от назойливых комаров. Эми приблизилась. Забыв про слезы, она наблюдала за тем, как жилистая, в набухших венах рука снимает с тяпки налипшие корешки. Женщина разогнулась и поглядела на Эми выцветшими глазами.

– Не расстраивайся. На вот, поешь, ты же любишь, – она высыпала Эми в ладонь лущеный горох.

– Мама, что вы здесь делаете?

– Видишь, как заросло. До темноты провожусь.

– Вам помочь?

– Да какая от тебя, городской, помощь! Ты, дочка, иди. Иди.