Онлайн книга «Женские праздники»
|
– И что из этого следует? – скучным голосом спросил Н. Н. Брянцеву стоило большого труда взять себя в руки: – А то, что он все рассчитал. Эти «странные» звонки, и «незнакомые» мужчины, проявляющие к ней повышенный интерес, и мальчишки на мотоциклах, – мало? Следователь молчал с тем же скучающим видом. – А этот Юрис? Федоров чуть не силой вытолкал к нему жену. Я не удивлюсь, если они давно знакомы. – Дальше? – Дальше Федоров отпаивает ее коньяком, хотя он это пока отрицает… она садится в машину с неисправными тормозами, и через десять минут… – он показал «кранты». – А зачем, спрашивается, она в нее садится? – Ну, в таком состоянии… – Коля, дружочек, тут не за что зацепиться. Что он на квартире женился – недоказуемо. А за неисправные тормоза, окромя штрафа, с него, как говорится, и взять… – Николай Николаевич, вы Ламброзо читали? – Ну допустим. – По внешности можно определить предрасположенность человека к преступлению. Я как увидел вашего Федорова, так сразу понял: тут только копни! – Ну копай, копай. – Я думал, вы как следователь… – Мне, Коленька, главное проследовать на пенсию, а ты мне предлагаешь поиграть с тобой в сыщиков-разбойников.Расстроенный Брянцев обедал с молодыми ребятами из угрозыска. У него в ушах звучало это ласковое «Коленька», а рука сама тянулась к еще не выданному табельному оружию. – Картины он ей хотел показать! Я вам левой ногой лучше нарисую. Там кроме икон и смотреть не на что. – Как, ты сказал, этого Юриса фамилия? – Мец. – Полгода назад проходил он у нас. – Что-то осталось? – глаза у Коли загорелись, как у собаки Баскервилей. – Объяснение, кажется, взяли. Сам он был вроде чистый. Продали дурачку краденые иконы. В другой раз умнее будет.Допрос шел как по писаному. Брянцев вошел в роль борзой, взявшей след. У него даже ноздри трепетали от возбуждения. – Итак, вы случайно оказались свидетелем того, как неизвестный предлагал ей французский альбом. А на следующий день, опять-таки случайно, познакомились с ней в доме приятеля-художника. Юрис опустил голову, а Брянцев продолжал: – А наутро, с благословения мужа, вы повезли пострадавшую к себе в мастерскую. Еще одна случайность. Не много ли? Расскажите, о чем вы с ней говорили в машине. – Я спросил: «Что, поссорились со своим Федоровым?» – А заметно было? – Пинкертон сделал стойку. – Да, она была такая несчастная, что хотелось ее… нет, я не в этом смысле, а просто по-человечески… – Может, это она сказала, что поссорилась с мужем, а вы и подумали: «Заметно»? – Не помню… может быть. Я еще сказал, что зря она так с ним носится. «Мягко стелет – жестко спать будет». Пошутил так. – Если я правильно понял вашу шутку, Федоров произвел на вас впечатление человека, который на добро ответит злом. – Не совсем… я… – И, между прочим, не ошиблись. Чего не скажешь об этой вашей истории, – он помахал в воздухе несвежим листком, – с крадеными иконами. Кстати, иконы у вас в мастерской меня впечатлили, ну да об этом мы как-нибудь в другой раз. Подпишите. Юрис был так огорошен тем, что вдруг всплыл этот вроде бы давно забытый эпизод, что не глядя подмахнул протокол допроса. Дана ушла спать в комнату для гостей, предоставив супружескую кровать в распоряжение мужчин. Пошел четвертый час ночи, у Владаса слипались глаза, но Алексей все не умолкал: – …а Новый год мы встречали в Щелыково. Бывшая усадьба Островского, знаешь? Играли в шарады. Мы с Женькой оказались в разных командах. Они ушли в другую комнату и долго там священнодействовали, мы уже в стенку им стучали. И вот входят: Женя до пояса голая, а за ней свита… остановились и молчат. И мы молчим. Зрелище было, скажу я тебе. Так и не отгадали. Ты спишь? – Нет, что ты, – встрепенулся Влад ас. – Знаешь, что она показала? Гололедицу. – Голая леди? Здорово. – А утром она меня растолкала: «Пошли на лыжах!» Восемь утра, после новогоднего загула! Там есть просека до Покровского, деревня такая… ели до бровей в снегу, палкой заденешь – обвал, лыжня скрипит, точно ее забыли смазать. Вышли к заброшенной церквушке, забрались наверх… внутри голо, окна повыбиты, в углах сугробы. Ну и на стенах художества – все как полагается. А мы с ней… – он вдруг осекся. Владас приподнялся на локте, нашаривая в темноте спички. – Не надо, Леша, слышишь? Они молча лежали, курили. Это был тот случай, когда двое мужчин умеют как-то по-особенному смолить на пару в четвертом часу ночи.Игорь стоял перед витриной книжного магазина и никак не мог заставить себя войти. Это значило бы разрушить надежду, окончательно потерять ту, которую он себе придумал. А люди входили и выходили, поглядывая на него с любопытством, и он при этом испытывал смешанное чувство неловкости и гордости, как будто красивая девушка назначила ему здесь свидание. Да ведь это почти так и было: он дожидался Женю. – Ну, что там у тебя? – H.H. снисходительно смотрел на своего тезку. – Что-то накопал, по глазам вижу. – Значится так, – начал «под Жеглова» Коля. – В машине она призналась Юрису, что ее брак с Федоровым был с самого начала каким-то несерьезным (ее слова), только поняла она это уже потом. – На стол лег протокол допроса. – Что Федоров искал понимания на стороне, показала девица не самых строгих правил в баре гостиницы «Центральная». – Даже так? – трудно сказать, чему больше удивился пожилой следователь: аморальному ли поведению подозреваемого или служебному рвению стажера. – Факт особенно красноречивый, если вспомнить, что Федоровы были женаты каких-то полгода. На стол легла вторая бумага, которую H. Н. пробежал глазами. – Все? – Помните порез на ладони у пострадавшей? Импортным пластырем заклеенный? – Ну? – Наутро после аварии из корзинки у них в номере коридорная высыпала осколки разбитого стакана. – Вот как. – А на ковре, – Коля как бы задумался, – на ковре кое-где осталась кровь. – Да ты, я вижу, зря время не терял. – Так точно, не терял, – от похвалы Брянцев зарделся как барышня. – Этот след я сейчас прорабатываю. – Все это очень интересно, и как читателя, Коля, ты меня заинтриговал. И все ж таки этого мало, чтобы предъявить ему обвинение. Так что с подпиской о невыезде мы с тобой, Коленька, погорячились. И негативчики придется ему вернуть. |