Онлайн книга «Дневник нарколога»
|
Леонид тщательно подготовился к этой поездке: освежил свой немецкий, прочел уйму путеводителей по Берлину и намеревался целую неделю быть истинным арийцем, то есть никуда не лезть без очереди и ко всему относиться толерантно и благодушно. Однако на паспортном контроле в Германии его внезапно настиг рецидив — Леня, расталкивая всех, кинулся к пограничнику с паспортом наперевес, как будто опасался, что погранец сейчас вывесит табличку: «Перерыв 10 минут, ушел за товаром» и смоется до вечера. «Родина не отпускает», — осознал Леня и, усилием воли подавив в себе жлобство, встал в очередь последним. В гостинице Куприянов познакомился с портье по имени Курт и двумя русскими туристами лет тридцати. Обоих звали Сергеями, оба были длинноволосые и бородатые, только один маленького роста, а другой большого, чем они занимались по жизни, Леня так и не выяснил. Для начала решили прошвырнуться по Берлину и зайти в русско-немецкий центр по совету словоохотливого портье. Русско-немецкий центр располагался на главной торговой улице Берлина Фридрихштрассе и напоминал комбайнера, затесавшегося среди виолончелистов. Внутри здание походило на дом культуры города Каширы или Рязани перед приездом высокой делегации из столицы. По плохо освещенным лестницам сновали краснолицые мужики с озабоченными глазами и дамы с аляпистыми украшениями на запястьях и шеях. В гардеробе хлопец с житомирским акцентом поставил дорогих гостей в известность, что сдать три куртки будет стоить трешку евро. Сереги переглянулись и решили пренебречь духовной пищей, но Леня обилетил всю троицу, и они принялись шататься по выставкам, обильно рассыпанным по зданию. Вскоре выяснилось, что грамотные посетители вешают свои куртки и пальто на плечики непосредственно на выставках. В одном из залов на столе трогательно расположились две бутылки шампанского, стопка пластиковых стаканчиков и какие-то орешки. Сереги переглянулись, и их неудержимо повлекло к столу. — Это сколько же бездельников развелось, — с нехорошей улыбкой Серега большой принялся разливать шампанское. — Не гони, — попытался унять его Серега маленький, — на пол льешь. — Мне не наливай, — предупредил Куприянов, — я закодированный. — Попомните, шкуры, наши кровные евро, — Серега длинный пронизывающе оглядел выставочный зал и крякнул. — Слушайте тост, — поднял пластмассовый стаканчик Серега маленький. — Всякий рыбак мечтает увидеть золотую рыбку. Всякая девушка мечтает увидеть сказочного принца. Всякий юноша мечтает увидеть прекрасную принцессу. Так выпьем же за морковку. Она улучшает зрение. Сереги остограммились и стали смотреть на жизнь более позитивно. Длинный разлил из другой бутылки, а коротышка толкнул следующий тост: — Шахматисты говорят, что жизнь — игра в шахматы. Боксеры и борцы — поединок. Продавцы — сплошные продажи. Программисты — что программа. И только ассенизаторы скромно сидят и помалкивают. Ну, за скромность. Стоящие неподалеку немцы с тоской наблюдали, как мелеют их бутылки. Леня гостеприимно пригласил их к столу, где разминались скромные гости. Хозяева отрицательно покачали головами, а Серега маленький осчастливил новым тостом: — Хочешь быть счастлив один год — женись. Хочешь быть счастлив два года — разведись. Хочешь быть счастлив всю жизнь — ешь каждый день шашлык и пей шампанское. Ну, за мудрость. Куприянов вновь радушно пригласил хозяев составить компанию оборзевшим гостям, немцы опять вежливо отказались. — Хреновые у тебя тосты, — Серега большой принялся разливать остатки шампанского по стаканчикам, — слушайте мой. Сидят два друга, бухают. Вдруг один говорит: я, как выпью, такой отчаянный, такой отважный, никого не боюсь, никого никого, даже шефа. — Даже жены не боишься? — не поверил другой. — Не, я столько не выпью. Ну, за умеренность, — Серега большой вытряс последние капли из бутылок и поставил их под стол. — Слушай, Леня, стих, — Серега маленький сложил руки на груди и задекламировал: Бродяги Веселые, отчаянные странники Гуляют по просторам площадей, И воробьи шарахаются в панике Подальше от непрошеных гостей. Вот так они таскаются безбашенно По тротуарам и по мостовым. Стоит Варшава, граффити подкрашена, Подсиненная редким постовым. Стоит Берлин с витринами навыкате, Втянув солдатский кованый живот, Радеет о порядке и о выгоде, Сосиски незатейливо жует. Сопит Москва напыщенно надутая, А то нежна, хоть ей крылечки гладь. Танцует Прага, «пильснером» задутая. Брюссель рисует рожицы в тетрадь. Баку пьет кофе с сахаром на корточках, И обкурился вусмерть Амстердам. Мадрид поклеил смайлики на форточках, А Копенгаген льет на милых дам. Сидит Тирана с шашками и нардами. Подгорица резвится под горой. Клубится Лондон с панками и бардами. Нажил себе Тбилиси геморрой. Стокгольм рыбачит медленно, но истово. Торгует неуемный Ереван, А Кишинев похож на дядю пристава, Что обложил оброком караван. Спит Будапешт под толстыми перинами. Рим вспоминает прошлые века. Париж опять связался с балеринами. Венеция плывет еще пока. Бликует Вена, золотом набитая. Склонился Киев молча над Днепром. Шумит Мальорка — дурочка набитая. Пыхтит Рейкьявик, грузный, как паром. Тоскует Рига, чем-то озабочена. У Таллина вновь крышу сорвало. Но Минск спокоен, если уж уплочено — Но ВТО и правильно рвало. Так трепещите, папы-основатели, Скрывайте женщин, ставьте нам вино. В чужих столицах мы завоеватели, Так древними подмечено давно. — Хреновые у тебя стихи, — влез Серега большой, — я на них пародию написал. Слушай, Лень, и восхищайся: А Сан-Франциско, педик, гей-парадами Сантехников в Твери уже достал. В Самаре принято не мериться окладами, А пиво пить, мочась под пьедестал. А Рио-де-Жанейро, слышишь, братове, Слег, налупившись килек и просфор. Чего там делать? Вот у нас в Саратове Поставили недавно светофор. Закуска с выпивкой закончились, и Сереги засобирались на улицу. На свежем воздухе их осенило. — Мы просто обязаны отлить на Берлинскую стену, — голосом, каким произносят пионерские клятвы, возвестил Серега большой. — Это будет акция! — взвизгнул Серега маленький. — Может, не стоит, — попытался воззвать к голосу рассудка Куприянов, — где ее искать, эту Берлинскую стену, в такой темноте? |