Онлайн книга «Звездная тень»
|
— Кэлос… — прошептал я. — Кэлос, друг мой… Он ещё жил. И смотрел на меня. Не обвиняя, не прося о сострадании — прощаясь. — Куда ни кинь… — прошептал Кэлос. — Слушай меня! — Слышу… Я взял его за руку — рука была нестерпимо тяжёлой. Сколько же он весит? Сколько в нём плоти, а сколько — железа? — Ты человек… — Был… — Ты человек, Кэлос. — Я даже боли не чувствую, Пётр. Я её… отключил. Какой я человек… — Кэлос! Да слушай ты меня, сволочь! Жизнь уходила из него с каждой каплей крови, с каждой отказавшей железкой. Да что он вбил себе в голову, дурак! Тот ли из нас человек, кто с рождения оставался в своём теле? Или тот, кто пытался быть человеком? — Кэлос, тебя ждут. Ты помнишь это? Если ты не вернёшься домой… твоя жена уйдёт следом. — Она готова к этому… — Не решай за других! Никогда не решай за других! — Ничто меня не держит, Пётр. Слова звучали всё тише и тише. Он уходил — а я не знал, что сказать, как передать ему то, во что я верил, что было спасением, единственным и неизменным, вечным якорем наших миров… — Тебя ждут, Кэлос. Твоя жена тебя ждёт. Если ты сможешь удержаться, то сможет и она. — Надо ли? — Ты не смеешь! — крикнул я. — Слушай же меня! Я не знаю, что тебе дорого, что нет, только запомни одно: Врата это нить — и пока её кто-то держит, пока тебя ждут… Он улыбнулся — и улыбка на изорванном лице была насмешкой. — Тебя ждут, Кэлос. Поверь! — Не решай за других… никогда… Я поднялся. Посмотрел на Машу. — Я ничего не могла поделать, — прошептала она. — Пётр, я стреляла… у того гада был силовой щит… Гада? Да нет же, конечно. Они защищали свой мир. Тот кусочек счастья, что несли для него. Мы оказались сильнее. Мы победили. И небеса не разверзлись, земля не разошлась под ногами. Дарованное Зерно — не сказочный амулет, что нельзя отнять. Можно, и ещё как. Каждый приходит в Тень по-своему. Я подошёл к неподвижному синекожему существу. Стал разжимать ладонь, выковыривая из скрюченных пальцев сгусток холодного огня. Тело дёрнулось. В огромных глазах вновь блеснул разум. — Живой! — крикнула Маша. — Добей его, Пётр! Синекожий не сопротивлялся. Лежал, тихо поскуливая. Наверное, так звучит их плач. Лишь тонкие пальцы хрустели, всё крепче сжимаясь на Зерне. — Да что у вас за беда, зачем вам-то! — закричал я. Существо стонало, вжимаясь в скалу. Свет Зерна был почти не виден, скрытый ладонью. — Добей! — повторила Маша. — Ты сможешь? — огрызнулся я. Она промолчала. — Надо… — вдруг прошептало существо. — Надо. Очень. Очень. Надо. Очень… Рваная речь существа была не огрехом перевода, мы сейчас понимали друг друга безошибочно. Сам строй мысли… сама их природа… они слишком далеки от нас… — Плохо… Очень. Очень. Плохо. Плохо. Смерть. Наступает. Смерть. Наступает… То ли я не могу понять их эмоции, то ли они не передаются этим пластинчатым ртом, и только слова остались на долю чужака, бессмысленные и жалкие, никогда ему меня не переспорить, как я не переспорил Кэлоса, и Кэлос ушёл навсегда, киборг перестал играть в человека, а мир синекожих прекратит жить… да, я верю, у них и впрямь беда, может быть, похлеще нашей, только что мне за дело до их беды, я же должен спасти свою Землю… А те, кто придёт потом, вольны благословлять меня или проклинать, замаливать грехи или насмешливо улыбаться вслед исчезнувшей расе… Интересно, от чего зависит, будут они каяться или улыбаться? Как бы посмотреть туда, вперёд, в мир, что будет солнечным и ясным, как увидеть выражение их лиц? Как решить? — Дай, — сказал я. — Дай. Надо. Надо. Надо. Ладонь разжалась. Я взял крошечный шарик. Нет, он оказался не холодным, тёплым… чуть тёплым. И всё же — не холодным. Комок мягкого огня. Зародыш Врат. Маша вздохнула у меня за спиной. Протянула руку — и отдёрнула. Прошептала: — Да будь они все прокляты… Пётр, давай, уходим… Я не шевелился. Маша отошла к Кэлосу, нагнулась, поднимая тело. Краем глаза я видел, как она тащила его к флаеру. Как ты сказал, Кэлос? Каждый приходит в Тень по-своему? Кто мольбой, кто трудом, кто грабежом? Не надо волноваться? Я посмотрел — туда, куда не заглянуть, в далёкое далеко. Потомки улыбались. — Будь оно всё проклято, — согласился я с Машей. Протянул Зерно синекожему. Фасеточные глаза замерцали, поплыли, отражая свет Зерна. — Даёшь? Возвращаешь? — Возвращаю. Даю, — признал я. И бросил Зерно в подставленную ладонь, в жадно сжавшиеся пальцы, мигом укрывшие то, что было нужно нам обоим. Вот только свет не пропал. В моей ладони, будто приклеившись к коже, мерцала ещё одна огненная горошина. Синекожий проворно разжал ладонь, будто убеждаясь, что не стал жертвой ловкости рук. — Одно? И другое? Два? Зерна? — Два, — согласился я. Мигом вернулся страх. Передо мной был не скулящий, поверженный, недобитый враг, а соперник. Теперь и я чувствовал в руке тепло. Уже не чужое — своё. И знал, что не хочу его отдавать. Никому. На корточках, не вставая, я пятился от синекожего. Тот приподнялся, свободной рукой достал что-то из портупеи. Дьявол! Но он не стрелял. Я дополз до флаера. Приподнялся, цепляясь за обрез кабины. Мы замерли — словно два испуганных зверя, урвавшие по своему клочку добычи, но безумно боящиеся, что сопернику захочется иметь всё. Какие, к чёрту, разумные представители великих цивилизаций! Два шакала, дерущихся за объедки антилопы, пока лев спит… Если местные боги не спали, то они, наверное, устали хохотать, глядя на нас. Одним рывком я заскочил в кабину, нырнул в спасительную мягкость тьмы. Увидел сквозь прозрачный корпус, как синекожий сиганул вверх по тропинке под прикрытие скалы. |