Книга Решальщики. Книга 4. Развал. Схождение, страница 59 – Андрей Константинов

— …Ты уже достал меня со своими мутными делишками! Ты хоть понимаешь, что по Московцеву не было ни-че-го?! Что я закрыла его по беспределу?! И теперь, если он выйдет на свободу, а потом и вовсе соскочит, то запросто может подать иск!

— Вичка! По-моему, ты сгущаешь краски.

— Ничуть. Значешь, о чем эта история?

— И о чем же?

— Это история об интуиции, которая у взрослого человека должна заменять информацию. Я уже молчу за этих двух уродцев.

— Прости, но ты сейчас кого имеешь в виду?

— Ты прекрасно знаешь кого! Твоих любимчиков — Пятова и Бочарова. Даже представить себе не могу, где ты вообще сыскал подобных дегенератов?

— А мне, Викуша, на службе интеллектуалы не нужны. Ибо они представляют серьезную опасность для руководителей среднего полицейского звена.

— То есть дебилы лучше?

— Представь себе — да. Среднее звено должно гонять личный состав от забора до заката. А как этих прохвостов гонять, если ты интеллектуал? Они же, кроме как через «ёбтыть», ничего не слышат. Если я возьму к себе такого вот — ласкового да ранимого, с томиком Гумилева под мышкой, — тогда сам должен становиться цепным псом. А я не желаю — у меня теперь малость другой имидж. Я теперь сам кошу (или косю? как правильно?) под начитанного под торшером.

— Вот тогда сам и подчищай дерьмо за своими псами. И как можно быстрее. Пока вонь по этажам не расползлась.

— Викуша, я решительно не понимаю: ну чего ты так переполошилась? У нас что, первый такой клиент? Вспомни хотя бы дело Ипатьева? Там мужик вааще не при делах был, даже из другого города. И ничего — прокатило.

— Это тебе только кажется, что прокатило. А на меня с тех пор председатель суда откровенно косится… А история с Московцевым может стать той последней каплей, после которой начнется служебное расследование. И вот тогда из нашего с тобой шкафа могут посыпаться такие скелеты…

Бесшумно разъехались в стороны тяжелые шторы, и в кабинетик ввалилась «магистральная» тройка.

— Не помешаем? — участливо спросил Петрухин. — В принципе, сей радиоспектакль вы вполне можете дослушать и дома. Так что, Вадим, будь ласка, поставь на паузу.

Заинтригованный корреспондент послушно щелкнул кнопкой диктофона.

— Вы откуда, такие красивые, нарисовались? — недобро воззрился на вошедших Архипов.

Теперь он уже не казался «внешне спокойным».

— Да это вы нарисовались, а мы тут были, [30] — рефлекторно отцитировался Дмитрий. Вослед он хотел запустить более непристойную цитату, однако Брюнет попридержал его за рукав и, сделав шажок вперед, максимально церемонно представился:

— Добрый всем вечерок. Меня зовут Виктор Альбертович Голубков. Разрешите представить моих спутников: это…

— Мы знаем, КТО это! — огрызнулась за двоих Устьянцева.

Сказать, что сейчас Виктория Ивановна была удивлена, — значит не сказать ничего. Потому как более странного сочетания, нежели Лилькин «хахель» на пару с экс-следаком, ее, Устьянцевой, стараниями выдавленным из органов, да еще и вкупе с местечковым олигархом, смоделировать/сфантазировать было сложно. Словом, внезапно нарисовавшаяся троица воистину представляла собой ту жгучую смесь, что посильнее «коктейля Молотова» будет. А уж за «Фауста» Гете — базар и рядом не стоял.

— Даже так? — удивился «Хозяин Всея Магистрали». — Ну, коли представлять не требуется, с вашего позволения мы присядем?

— Попробуйте, — коротко бросил Архипов.

«Магистральщики» расселись на свободные места, и на какое-то время в кабинетике подвисла тишина: все выжидательно молчали и настороженно переглядывались.

— И как вам запись? — небрежно стартовал Петрухин.

— А чего вы, собственно, хотите? — не желая ходить вокруг да около, перешел к делу «следственный комитетчик». — Ваш Московцев отпущен на подписку. Думаю, что обвинение с него вскоре будет снято.

— Отрадно слышать.

— Тогда какие еще проблемы? Может быть, деньги? Сколько?

— Вот так вот, с ходу, заместо «здрасьте» начинаются прямые оскорбления, — разочарованно качнул головой Брюнет. — Я что, произвожу впечатление бедного человека?

— Если не деньги — тогда что? — хрипло спросила Устьянцева.

И тогда наступил долгожданный момент подачи «холодных блюд», они же — месть, от Купцова:

— Виктория Ивановна! Помните нашу с вами последнюю встречу? Мы еще тогда предсказали друг другу большие неприятности. Так вот мои — они давно состоялись. Теперь — очередь за вашими.

— Что вы этим хотите сказать, Леонид Николаевич?

— Я хочу сказать, что завтра мы сгрузим эти аудиофайлы в Сеть, и убежден, что сетевые хомячки тотчас растиражируют их в гигантских масштабах. А еще через день в газете «МК в Питере» выйдет прелюбопытнейший материал. Собственно говоря, он давно готов. Осталось только… Вадим, напомни, что там осталось?

— Взять генеральное интервью у фигурантов, — охотно озвучил Столяров.

— Вот-вот, у фигурантов. Сиречь, у главных злодеев.

— Вы не посмеете, — презрительно скривила губы судья. — Вы не станете публиковать эти записи.

— Вадим, ты как? Посмеешь?

— Разумеется! Это же настоящая бомба. А в свете последних заявлений Президента подобная публикация может стать толчком к началу очередной кампании по чистке судейских рядов.

— Вот-вот. Давно пора заняться этими авгиевыми конюшнями, — подтвердил за наболевшее Брюнет.

— Предупреждаю! — нахмурился Архипов. — При подобных раскладах у вас будут очень серьезные проблемы. В частности, я добьюсь того, что у вас, Виктор Альбертович, просто не останется бизнеса. И это — еще в лучшем случае.

— «Быть бы ненастью, да дождь помешал», — загадочно отреагировал на озвученную угрозу Брюнет.

— А лично вас, Дима, — ядовито подхватила страшилку подельника Устьянцева, — попрут из органов. Причем с «волчьим билетом».

— О как? — как бы изумился Петрухин. — Это за что?

— За недостойное звания офицера полиции аморальное поведение в стенах госучреждения!

Здесь Виктория Ивановна торжествующе достала свой айпад, порылась в настроечках и запустила «хоум-видео» со стриптизом Левченко. Вокруг да около красного знамени.

Все присутствующие, за исключением самого актера второго плана, с неподдельным интересом уставились на экран.

Dance me to the end of love,

Dance me to the end of love…

— Думаю, для создания общего впечатления достаточно? — минуту спустя поинтересовалась судья у окружающих, останавливая картинку.