Онлайн книга «Подземная канцелярия»
— Даешь! — закричали варвары. — Мы отберем у них все добро! — заорал я. — И разделим его по справедливости! Лавки и мастерские — рабам! Землю — крестьянам! Мечи и копья — гладиаторам! Братские могилы — цезарю и патрициям! — Ура! — закричали варвары. — На Рим! — закричали варвары. — За нашу варварскую родину! — закричали варвары. — За нашего вождя! — закричали варвары. — За власть Советов! — Странно, а про Советы я еще ничего не говорил. Они начали строиться в колонны, которые двинулись в сторону города на горизонте. Я заложил правую руку за спину, левую простер перед собой и крикнул: — Верной дорогой идете, товарищи! И тут из колонны гладиаторов выскочила женщина. Она была небольшого роста, некрасивая, с растрепанными волосами, так что на прекрасную подругу варваров никак не тянула. В руках у нее был арбалет. В арбалете была заряжена отравленная стрела. Откуда я знаю, что она отравленная? А откуда в своих снах мы наверняка знаем вещи, которые вроде бы знать не должны? — И ты, Каплан? — спросил я. — Ага, — сказала она, припадая на одно колено и целясь. — Не ожидал, — сказал я. — Сюрприз. Стрела вонзилась в мою грудь, и я почувствовал, что падаю. Земля накренилась под странным углом, и я, не в силах удержать равновесие, скатился с броневика. Последнее, что я слышал перед тем, как наступила полная темнота, был крик, встревоженный и какой-то радостно-испуганный: — Братаны! Кажись, Ильича завалили! Но самой странной была… Третья часть Я сидел в кресле. Кресло стояло в пустоте. Я был молод, хорош собой, одет в весьма изысканный костюм и покуривал сигару. Напротив меня стояло другое кресло. В нем тоже сидели. Мой собеседник был мужчиной солидного возраста, но не старым и ни в коей мере не дряхлым. На нем был костюм для верховой езды, порядком замызганный — следы недавней прогулки, белые перчатки он держал на сгибе локтя. — Так что же вы хотите, милейший? — спросил я бархатным голосом, за которым скрывалась сталь моего характера. — Ничего особенного, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы просто продолжали делать свое дело. — Какое? — Любое, — сказал он. — Лишь бы вы сами получали от него истинное удовольствие. — И какая вам с этого выгода? — осведомился я. — А вы не верите в мой альтруизм? — Простите, не верю. Я не верю в чей-либо альтруизм вообще, тем более я не могу поверить в ваш. — Полноте, — сказал он, — не так уж я эгоистичен. — Все ваши биографии говорят обратное. — Найти правдивого биографа всегда было большой проблемой, — сказал он. — Кто-то приукрашивает мой образ, кто-то, наоборот, пытается сделать его как можно более отталкивающим. Боюсь, никто никогда не напишет правды. — А в чем она заключается? — Я ничего не хочу для себя, — сказал он. — Что бы там обо мне ни говорили, но у меня есть работа, и я эту работу делаю. Стараюсь делать ее хорошо, по мере сил и возможностей. Ведь ни от кого нельзя требовать большего, вы согласны со мной? — Отчасти, — сказал я. — Знаете, мне пришла в голову одна любопытная мысль. Интересная идея. Что вы скажете, если я напишу книгу о вас? Книгу, правдивую настолько, насколько хватит моих сил и возможностей? Составленную из бесед с вами и из отрывков других биографий, которые вы сами прокомментируете? — Мне это было бы интересно, — сказал он. — Но вы должны понимать, что эту книгу никто и никогда не опубликует. — Я занимаюсь творчеством ради самого творчества, а не ради публикаций и признания общества, — сказал я. — Мне не нужны деньги и слава. — Тем более что они у вас уже есть. — Вы уходите от ответа? — Никоим образом. Вы знаете, я думаю, что соглашусь. С вами интересно разговаривать, поверьте, такого удовольствия я не получал от беседы уже давно. Мы будем встречаться с вами каждый вечер, усаживаться перед камином, пить теплый глинтвейн, вы будете задавать вопросы, а я буду на них отвечать. И постепенно вы узнаете обо мне то, что хотите знать. И тогда мы сможем обсудить одно маленькое дело. — Вот оно! — сказал я. — Но я только сделаю предложение, — сказал он. — Вы еще не знаете какое. И вряд ли вы можете чего-то подобного ожидать, хотя бы даже представить! И, кроме того, вы всегда вольны отказаться. — Так ли это? — Это всегда было так, — сказал он, и в этот момент я проснулся. Люди редко запоминают свои сны. Так, что-то размытое, неотчетливое, на самой грани «было — не было». Но этот сон я запомнил до малейших деталей, спроси меня кто — хотя кто мог меня об этом спросить, — сколько варваров стояло в первом ряду, или какого цвета были глаза у женщины с арбалетом, или, к примеру, сколько пуговиц было на камзоле незнакомца, я ответил бы незамедлительно. Напечатав в своем электронном дневнике очередную запись, я успокоился, выкурил сигарету и снова отправился в путешествие по стране Морфея. Больше в ту ночь мне не приснилось ничего. * * * Архив Подземной Канцелярии Мемуары демона Скагса Запись три тысячи четыреста восемьдесят четвертая На работу я опоздал. Проспал. Но проспал совсем не потому, что весь вечер меня терзали сомнения и всяческие нехорошие предчувствия относительно визита княжеского секретаря. Слишком много чести было бы этому молокососу. Просто минут через двадцать после его ухода ко мне заявился утренний суккуб собственной персоной, в обличье еще более привлекательном, нежели утром. Я искренне, по крайней мере, как мне хотелось бы верить, отбивался, и сопротивлялся, но потом отдал себя на растерзание, так что всю ночь мы провели, занимаясь изощреннейшими видами плотских удовольствий. Удалилась она только под утро, как и положено порядочному суккубу, так что, посудите сами, много времени на сон у меня не оставалось. Вот я и проспал. На работе я первым делом опрокинул в себя две кружки кофе, а только потом распечатал дверь и позвал первого посетителя. К моему великому изумлению, им оказался вчерашний друид. Изумление мое объяснялось довольно-таки просто. Очередь на прием с жалобами и предложениями длинна, как список прегрешений Аль Капоне, и грешники выстаивают в ней по несколько лет, так что шанс, что один и тот же грешник попадется тебе в течение хотя бы одного месяца, весьма невелик. А тут два дня подряд. — Привет, Пандуикс, — сказал я, изумленно обвивая хвостом ножку стола. — Каким недобрым ветром тебя занесло? |