Книга Решальщики. Книга 1. Перезагрузка, страница 32 – Андрей Константинов

— Ой, я даже не знаю, — задумалась Аллочка. — В принципе, я могу вам дать ключи от любого кабинета, но компьютеры там наверняка запаролены… Разве что…

— Разве что?

— Есть один свободный кабинет, который раньше занимал Тищенко. Но вряд ли вы согласитесь…

— А почему нет?

— Там еще ремонт не сделали… Туда с тех пор, как… ну вы понимаете?.. В общем, никто из сотрудников туда даже не заглядывает. Не то чтобы работать.

— Как? Неужто до сих пор мозги со столешницы не отскребли? — хохотнул Петрухин. Секретарша глянула на него с нескрываемым ужасом, и Дмитрий поспешил поправиться: — Хм… Прошу прощения. Это всего лишь черный юмор. Я просто хотел сказать, что мы с коллегой не столь суеверны и впечатлительны. В общем, Аллочка, будьте так любезны, проводите нас…

— …На место преступления, — докончил фразу Купцов.

* * *

Несколько минут спустя партнеры молча сидели в кабинете покойного Тищенко, на стене и на полу которого и в самом деле профессиональным взглядом угадывались следы картечи и не очень симпатичные бурые пятна. Петрухин и Купцов сидели и курили общую, одну на двоих, думку: что же все-таки произошло здесь двадцать четвертого числа? Кто стрелял первым — Строгов? Трубников? Зачем потребовался второй выстрел? Ведь оба были сделаны в голову… Если бы первый пришелся в грудь или в живот, то ничего странного во втором выстреле нет: добивали… А может, сделали «контрольку»? Но в Тищенко стреляли в упор. С метра-полутора. В голову. В прокуратуре Брюнету показывали фотографии, ознакомили даже с заключением экспертизы… То бишь никакой необходимости во втором выстреле спустя минуту после первого не было. Однако он прозвучал…

— …Ладно! Чего зря голову ломать? — Петрухин вальяжно затушил хабарик о (все едино ремонт делать!) столешницу. — Будем прозванивать адреса. Чисто на экспромте… А, ч-черт, надо было для начала разузнать за коды городов!

— Уже.

— Что уже?

— Уже разузнал.

Дмитрий недоверчиво покосился на приятеля:

— Когда умудрился?

— А пока ты перед Аллочкой соловьем разливался и хвост распускал — вот когда.

— Ой, вот только не надо! Ничего я не распускал. Просто… хм… устанавливал оперативный контакт. Секретарша, к твоему сведению, очень ценный источник.

— Источник чего? — невинно уточнил Купцов.

— Тьфу на тебя! Всего!.. Короче, Склифосовский! Что там у нас с географией вырисовывается?

— «8172», как нам и верилось, код Вологды. А «87273» — это Буйнакск, Дагестан.

— Однако! Солидная география телефонных метаний: с севера на юг. Ну да тем интересней. Особливо для Брюнета.

— В каком смысле?

— Он же у нас корнями как раз из Вологодской области, из Череповца. Так что — чем черт не шутит — ну как Витюша своего зёму опознает? Шарик-то маленький, скученный…

— Угу, маленький. Только смотря с чем сравнивать.

— Отставить! Неча тут пессимизм разводить… Ну, с какого начнем? С севера или с юга? Для чистоты эксперимента предлагаю кинуть монетку.

— Я не против. Пусть будет: «орел» — Вологда, «решка» — Буйнакск.

Леонид порылся в карманах, сыскал предмет жребия, подбросил, перевернул на ладони и огласил:

— Вологда!

Петрухин кивнул, пододвинул к себе телефонный аппарат, щелкнул переключателем громкой связи и набрал вологодский номер.

Естественно, Дмитрий не мог знать, кто подойдет к телефону на другом конце провода. Возможно, друг или родственник Трубникова. А возможно, и… сам Трубников. Предвидеть пол, возраст, реакцию человека, которому предстояло сейчас взять трубку, было невозможно. Так что предстояло работать с колес. И здесь все зависело от умения импровизировать, находить нужные интонации и правильные слова. От артистизма, если хотите. От интуиции. Именно поэтому первый звонок взялся совершить экс-оперативник Петрухин. Как более опытный в искусстве лицедейства товарищ…

…В трубке звучали длинные гудки. Дмитрий сидел с прижатой к уху трубкой, внутренне собираясь, настраиваясь на работу.

— Але, — ответил наконец детский голос.

— Привет, — сказал Петрухин. — Тебя как зовут?

— Сережа.

— Ты смотри-ка — и меня Сережа. А взрослые-то есть дома?

— Мама ушла с бабушкой в магазин, а папа напился пьяный и спит… а вам кого?..

«День сегодня, — оптимистично подумал Петрухин, — похоже, прушный!» Поводом к охватившему его оптимизму служил тот бесспорный факт, что нет ничего проще, чем качать информацию из доверчивого ребенка.

— Мне тебя, тезка. Ты что же, меня не помнишь?

— Не-ет, — неуверенно ответил вологодский «тезка». Судя по голосу, мальчик пяти-шести лет.

— Ну здрасте… А помнишь, мы с тобой играли?

— Во дворе?

— Конечно, во дворе… вспомнил?

— Не-ет…

— Ты какой, тезка, забывчивый. Ну а фамилию-то свою помнишь?

— Помню. Сережа Костиков.

— Костиков, — повторил Петрухин для Купцова. — А как папу зовут?

— А вы разве не знаете? — спросил Сережа удивленно.

— Я-то, брат, знаю. Я тебя проверяю. Может, ты и папу забыл.

— Нет, не забыл. Папу зовут Володя. А маму Инна.

— Вот теперь вижу, что ты, Серега, парень с головой, толковый. А кем папа-то работает, не забыл?

— Мой папа на машине работает, мебель возит.

— Ну молодец, Серега… Что не спросишь — все знаешь. А вот скажи-ка: дядя Саша давно у вас был? — спросил Петрухин и несколько напрягся. Нельзя было исключить, что Сережа ответит вдруг: дядя Саша тоже спит. Они с папой водки выпили и спят сейчас.

— Какой дядя Саша? — спросил Сережа. — Который Саша Матвеев, что у нас долги занял и в Питер уехал?

О как! Деньги занял и в Питер уехал… Прушный день, прушный! Информация сама текла в руки.

— Да-да, он самый, — сказал Петрухин. — Давно был он у вас?

— Давно… еще снег был. Это еще когда я Толику снежком в глаз попал, а его мама приходила к моей маме ругаться.

— Ух ты! Глаз-то, надеюсь, цел?

— Ага. Только синяк был.

— Ну и слава богу!.. Хорошо, Сережа. Спасибо тебе, здорово мы поговорили. Я, пожалуй, завтра позвоню. Вы завтра дома будете? На дачу не уезжаете?

— Нет. У нас нет дачи. Мы в двенадцать часов в гости к тете Вере пойдем.

— Вот и хорошо. Я папе утром позвоню. До свиданья, тезка.

— До свиданья, дядя Сережа…

Петрухин бросил трубку на рычаг и весело посмотрел на Купцова: