Книга Решальщики. Книга 1. Перезагрузка, страница 83 – Андрей Константинов

— Знакомьтесь, братцы. Это — майор в отставке Леонид Николаевич Купцов.

— Можно просто Лёня, — протянул руку Купцов.

— Старший оперуполномоченный Георгий Михайлович Гладышев. Можно просто Жора.

Рукопожатие у Жоры было что надо!

— Как там наша Любовница? — спросил Петрухин, покосившись на «девятку».

— Хреново. Ей бы к наркологу. И по возможности — срочно.

— Я с Брюнетом согласовал. Сейчас дело сделаем и после отвезем ее в одну частную клинику. Там уже в курсе, готовы принять… Так, какой у нас адрес?

— Семнадцатая квартира. Вон тот подъезд, второй этаж. За те сорок минут, что мы здесь с Гусевой отсвечиваем, никто не выходил, — доложил Купцов.

— Вот именно что «отсвечиваете», — больше для порядку проворчал Дмитрий.

— Не волнуйся — все окна у него выходят на ту сторону, я проверил.

— Ну тогда, братцы, пошли, что ли? Чего тянуть?

Гладышев заученным движением достал из подмышечной кобуры ПМ и скомандовал:

— Значит, так: я вхожу в квартиру первый, вы — только по моей команде. Мало ли что? Вдруг он вооружен?

— Брось, Жора. — В голосе Петрухина отчетливо прозвучали снисходительные нотки. — Мы ж тебя не за ради подвига Матросова высвистали, а исключительно в качестве представителя законной власти. Сам посуди, какие у наркота могут быть арсеналы?

— А «маргоша»? — напомнил осторожный Купцов.

— Так ведь он ее уже попользовал.

— А если у него была не одна?

— Чушь! Да какие у нарка арсеналы? Наркот даже танк на кайф обменяет.

— Давайте не будем анализировать, а просто станем следовать моим указаниям, — с напускной строгостью распорядился Гладышев. Очень неуютно ощущавший себя в роли приглашенного «свадебного генерала». — Достаточно того, что я вообще в это ваше говно вписался. Вернее — меня вписали. Узнать бы кто?.. И вообще: береженого, как говорится… А я хотя бы в бронежилете.

— Слушаемся и повинуемся, товарищ старший оперуполномоченный! — шутливо козырнул Петрухин, деликатно умолчав вопрос про автора «вписки». — Вот только — фигня это всё. Не верю я в эти жилеты. Тем более что самое уязвимое место — это голова.

— Уж у тебя-то — точно, — хмыкнул Купцов. — Уязвимое.

Вся троица направилась к подъезду.

— Погодите! — вспомнил вдруг Гладышев. — А девка? Не убежит?

— Да куда ей бежать? У нее опять ломка началась… Ей в таком состоянии и десяти метров не пройти…

Уже через минуту они стояли на грязной, обоссанной и заплеванной лестничной площадке перед потрепанной жизнью и нищетой дверью, подсвечивая себе предусмотрительно захваченным Петрухиным фонариком. Гладышев несколько раз подряд втопил кнопку звонка, однако ответом была тишина.

— Так когда вы, говорите, ему звонили?

— Час назад, — отозвался Дмитрий. — Если точнее — пятьдесят пять минут.

— За те пятнадцать минут, что мы с Гусевой сюда добирались, вполне мог свалить из дома, — педантично заметил Купцов.

— Сомневаюсь. Ты просто голоса его не слышал. Он явно вмазанный был по самые помидоры. И по ходу, вообще ничего не понял — кто звонил? Зачем звонил?

— Ну тогда чего? Ломаем дверь? — предложил Гладышев. — К слову, замки — полное дерьмо. С ноги откроем.

— Подождите! Не надо с ноги! — донеслось откуда-то снизу, из темноты.

— Тьфу, черт! Напугала! — Оперативник с укоризной посмотрел на Купцова. — А говорил, в таком состоянии и десяти метров не пройдет.

Заметно пошатываясь, к ним поднялась Оксана и хрипло, с одышкой попросила:

— Не надо ломать! У меня… у меня ключ есть.

— Блин! Что же ты сразу-то не сказала?!

— Я… я забыла… Вот, держите… Только… Только вы не бейте его… пожалуйста…

— Ни в коем случае! — проворчал Гладышев. — Мы его всего-навсего расцелуем и к сердцу прижмем. — Он открыл дверь, снял пистолет с предохранителя и первым нырнул в квартиру. Следом за ним проследовали партнеры, предварительно приказав Гусевой «ждать здесь, вплоть до особого приглашения»…

* * *

В притонного вида комнате на кровати остывал мертвый Клюв. Он лежал на боку, откинув руку, а другую положив под голову, словно бы хотел поудобнее уснуть. Левая штанина так и осталась закатанной…

…Для начинавшего свою полицейскую карьеру в должности участкового Гладышева обнаруженный в квартире «пейзаж» был настолько виданным-перевиданным, что он не то что не удивился, но даже ни единым мускулом лица не поморщился. А вот раздосадованный и рассерженный Петрухин, матюгнувшись, сплюнул на пол. Он подошел к окну и, разгоняя спертый воздух и смрад, рванул на себя форточку:

— Твою мать!.. Каких-то пятьдесят пять минут!..

— А может, оно и к лучшему? — негромко возразил Купцов. — Отмучился парень.

— Парень-то, может, и отмучился. Только вот Марина при таких раскладах соскочит теперь стопудово.

— Постараемся, чтобы не соскочила.

— Ну-ну, свежо предание… Жора, давай вызывай бригаду и гроб с музыкой.

— Ага.

Гладышев потянулся к телефону, и в этот момент в комнату ввалилась Оксана. Ввалилась и, взвизгнув, кинулась было к навсегда уснувшему Клюву, однако Петрухин успел ее бестактно перехватить в области груди. Вернее того, что от той, словно бы усохнувшей вкупе с многострадальными венами, осталось.

— Стоп! Смотреть — можно, а вот руками трогать — ничего нельзя! Поняла? — Гусева часто-часто закивала, а потом в бессилии опустилась на грязный пол и заскулила, раскачиваясь из стороны в сторону. — Ну хватит! — грубо рыкнул на нее Дмитрий. — Теперь-то уж чего?.. Раньше надо было плакать… Ты лучше вот что мне скажи: сколько вам заплатила Марина за стрельбу?

— Тысячу долларов, — глухо сказала Оксана.

— За двух потенциальных покойников? М-да, негусто. А где был общак? — Гусева посмотрела на него непонимающе. — Я говорю: у кого хранились бабки?

— Я всё отдала Клюву.

— Ну и дура! Разве можно наркоту конченому такие деньжищи на руки выдавать?! Вот он на радостях, по ходу и разговелся… Прости, господи!

Гусева прибавила громкости, и теперь ее скулеж перенастроился на вой.

— Оксана, успокойся. Слышишь? Все равно уже ничего нельзя сделать, — искренне сочувствуя, попросил сердобольный Купцов. — Днем раньше, днем позже он бы все равно… А мы… Мы тебя сейчас в больничку определим…

— Ага. И талоны выдадим. На усиленное питание, — сердито сказал Петрухин. — Чья была идея с убийством Лисовец?

Гусева резко прекратила выть и замолчала.

— Маринина? — подсказал Купцов.