Книга Решальщики. Книга 2. Раскрутка, страница 2 – Андрей Константинов

Все надежды Грибкова в данную минуту возлагались на то, что через оставшиеся тридцать-сорок метров убийца зашагнет в павильон станции метро. Коли уж тот предпочел уносить ноги не на колёсах (что поначалу читалось как единственно правильное), а на своих двоих — лучшего места затеряться не придумаешь. Ну а там, в вестибюле, в районе турникетов, обязательно должны тусоваться менты. Те, которые гонят служебный план и имеют личный гешефт на проверке штампов о временной регистрации у залетных смуглокожих брюнетов. Правда, совсем не факт, что вечно сонные дети подземелья в погонах окажутся способны на оперативное реагирование с предполагаемым силовым задержанием. Ну да выбирать все равно было не из чего — сколь пристально Грибков ни всматривался, сколь ни крутил башкой на 270 градусов, иных служителей порядка окрест не наблюдалось.

«Вот уроды! — злился он. — Среди бела дня в самом центре города людей валят, а им — хоть хрен на фуражке теши! М-да… Что милиция, что полиция — те же яйца, только вид 3D!»

Всё же не зря пессимисты определяют надежду как крайнюю степень отчаяния: отделившись от толпы спешащих спуститься под землю граждан, убийца продолжил движение в сторону Кирочной. Вот тут Александр Валерьевич запаниковал, поскольку в его планы совсем не входило длительное пешее преследование профессионального, судя по легкости проделанной работы, киллера. Хорошо еще, что, будучи знакомым с повадками убийц исключительно по телесериалам, Грибков пребывал в иллюзорной уверенности, что орудие убийства преступник скинул на месте преступления и сейчас был хотя и «очень опасен», но по крайней мере не «вооружен». В противном случае филёр-самоучка не взялся бы его сопроводить даже и до метро.

Грибков перевозбудился настолько, что у него вспотели очки и, простите за такую интимную подробность, яйца. Так как со вторым в столь людной местности поделать было ничего нельзя, он секунд на пять притормозил и протер носовым платком хотя бы стекла. Но когда вновь водрузил очки на нос, киллера в поле зрения уже не было. Тут бы ему и возрадоваться: «Кто спрятался — я не виноват», — но, пока мозг лихорадочно щелкал процессором, ноги на автопилоте вывели тело на угол дома. Осторожно выглянув за который, Александр Валерьевич обнаружил потерянный было объект наблюдения мирно и законопослушно стоящим у пешеходной зебры в ожидании зелёного. В данном случае «законопослушность» объяснялась — о чудо! — стоящей на якоре буквально в парочке метров от перехода гибэдэдэшной машиной с двумя персонажами анекдотов внутри. И это был ОН! Не шанец, но — ШАНС!

Короткими приставными шажками Грибков приблизился к транспорту гайцов со стороны пассажирской дверцы и, чуть ли не целиком запихнув голову в салон (благо опущенное стекло позволяло), отчаянно зашептал-зачастил:

— Там убийца! Пять минут назад он застрелил человека! Честное слово! Я сам… своими глазами видел!..

Словно бы спинным мозгом почуяв неладное, Дружников обернулся и цепко просканировал подсобравшийся за спиной народ, задержавшись на раскоряченной фигуре мужика, эмоционально спорящего с гаишниками. Но тут как раз, заверещав, включился обратный отсчет пешеходного таймера, и душегуб вступил на первую из двенадцати порядком истертых пешеходных полосок.

Вторая. Третья. Четвертая…

— Молодой человек! — зычно ухнуло позади властное.

Вздрогнув, киллер втянул голову в плечи и невольно сбился с нарочито уверенного шага. Несмотря на то что и справа, и слева, и спереди двигалось еще с пяток граждан мужеского полу, внешне подходивших под обращение «молодой человек», он интуитивно догадался: сие недоброе горловое пение посвящается персонально ему. И как-то сразу сделалось у него на душе (да-да, у душегубов, представьте себе, тоже есть душа!) кислокапустно.

— Молодой человек! Я к вам обращаюсь!

Дружников с усилием совершил полуоборотное движение и уперся взглядом в выбравшегося из машины гибэдэдэшного сержанта.

— Да-да, именно! Можно вас на минуточку?! — Сержант заученным жестом взмахнул волшебной палочкой, указывая в какое именно место следует вернуться и прижаться к обочине. Одновременно из салона выкатился его напарник с габаритами мини-шварценеггера. Душегубу окончательно сделалось кислее кислого.

Продолжавший верещать таймер ускорил темпоритм, предупреждая о завершении времени пешеходного перехода. Засмердев выхлопами, зафыркали-заурчали готовящиеся сорваться с места в карьер моторы.

И это снова был ОН! Не шанец, но — ШАНС!

На этот раз — для душегуба.

Дождавшись, когда особо нетерпеливые водилы начнут движение, Дружников рванул в противоположную от гаишников сторону, каким-то чудом умудряясь проскальзывать сквозь мгновением позже стартовавшие остальные машины. Саундтреком к его отчаянному спурту на проезжую часть обрушилась какофония звуков, густо замешанная на реве клаксонов, визге тормозов и истерично громыхающему: «СТОЙ! СТОЯТЬ, СУКА! ЗАСТРЕЛЮ НА ХЕР!!!»

Беглецу оставалось не более полутора метров до спасительного тротуара, как вдруг боковым зрением он сфотографировал невесть откуда вырулившую и несущуюся на него тараном маршрутку.

Вот теперь стало действительно смертельно (гайцы до того в скученной обстановке стремались стрелять), Дружников попытался отпрыгнуть. Но толчковая нога неожиданно поехала (Уж не обошлось ли и тут без дурехи-Аннушки, вечно разливающей масло?), и вместо прыжка получился лишь неловкий разворот спиной. В которую и врезалась отчаянно тормозящая маршрутка.

Душегуба подбросило: удар был столь силен, что, перевернувшись несколько раз в воздухе, он успел потерять сознание еще до того, как его итогово-шумно припечатало об асфальт.

Хорошо хоть не головой. Хоть здесь повезло…

* * *

— Тебе сказали «стоять», а не «бежать»! Разницу улавливаешь, придурок?

— Успокойся! Он все равно тебя не слышит! — бросил напарнику «мини-шварценеггер». Присев на корточки, он, безо всякой деликатности, за волосы приподнял ушедшую в бессознанку голову беглеца и развернул разбитую в кровь физиономию, предъявляя на опознание белому как мел Грибкову. — Точно он? Или плюс-минус два диоптрия?

— Да… Это… это он стрелял.

— Ну, смотри. Ежели чего — отвечать вместе. Оп-па! — Гаишник всмотрелся в неподвижное тело, сунул руку под полу его куртки и осторожно, двумя пальцами, извлек ствол с обмотанной скотчем рукояткой.

Толпа зевак восхищенно и слаженно ахнула, а Александр Валерьевич, что тот хамелеон, изменил цвет мела на цвет савана.

— Виталя! — удовлетворенно хмыкнул «мини-шварценеггер». — Вызывай базу! Вот чует моё сердце, попадем мы сегодня в самые верхние строчки хит-парада!

Отчего-то не разделивший оптимизма напарника Виталя недовольно проворчал:

— Не знаю куда, но то, что «попали», — эт-точно! — и заголосил в носимую станцию: — База! База! Вызывает экипаж два-семь! Прием!

В ответ послышались зубовный скрежет, бормотание. А затем отчетливо-безразлично прозвучало: