Онлайн книга «Большая книга ужасов. 58»
|
Лена проследила за рукой, показывающей на дверь палаты, за стеклом которой начала возникать высокая человеческая фигура. – Уходи отсюда! Слова барабанщицы болью отдались в Лениной голове. Под кроватью завозился пришедший в себя Глебов, его макушка показалась из-под матраса. – Ты чего?! – возмущенно зашептал он. Следующие слова застряли у него в горле. – Он! – Статуя махнула рукой в сторону Глебова. Дверь стала открываться. Кто стоял за ней, ребята рассмотреть не успели, потому что массивная барабанщица легко перемахнула через подоконник, пролетела через палату и врезалась в приоткрытую дверь. Посыпалась меловая крошка. – Я не уйду! – прокатился крик по палате. – Ты меня не загонишь обратно! Хлопнула дверь. Свет в коридоре погас. Девчонки зашевелились, заскрипели кровати. – Кто тут? – спросонья спросила Гусева. Глебов подпрыгнул, головой снизу боднул сетку кровати, скользя по пыли, забарахтался на полу. Наконец он выбрался на свободу, но не рассчитал свои силы и упал на соседнюю кровать, столкнувшись с Павловой. Увидев выскочившего на нее незнакомца, Катя завизжала. Глебов развернулся, махнул Ленке рукой и выпрыгнул в окно. – Там кто-то есть! – зашлась в новом крике Павлова. По коридору затопали шаги, в палате вспыхнул свет, вызвав всплеск визга и воплей. В дверном проеме стояла Наташа. – Ну, что у вас опять? – хмуро спросила вожатая. – Здесь кто-то был, – еле слышно прошептала Павлова. – В окно выпрыгнул. – Нет! – вскрикнула Лена. Наташа перегнулась через подоконник, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Фонарь под окном тускло освещал площадку и разбегающиеся во все стороны дорожки. Прямо под фонарем стояли две барабанщицы. Наташа тряхнула головой. «Что за бред?» Барабанщицы исчезли. – Уходи! Слова четко прозвучали в Лениной голове. Как завороженная, она поднялась с кровати, осторожно обогнула высунувшуюся из окна вожатую и пошла к выходу. За окном раздался свист. Вся палата ахнула. Это остановило Лену. Она вздрогнула, приходя в себя. – Так, все легли, – приказала Наташа, оглядываясь. Она плотно закрыла окно, задернула штору. – Все, – уверенно произнесла она. – Спите. Больше никто к вам не придет. Как только за ней захлопнулась дверь, Лена прыгнула на свою кровать, резко потянула на себя штору. Ей показалось, что за окном кто-то есть. Фонарь мигнул и погас. В коридоре затопали шаги. – Где он? – строго спросил голос Максима. Наташа что-то ответила, и шаги затопали дальше. Щелкнул замок входной двери. «Поймают!» – испуганно подумала Лена про Глебова. – Кто это мог быть? – пробормотала Павлова, откидываясь на подушку. – Небось к Ленке кто-нибудь приходил. – Чего это сразу ко мне? – насупилась Лена, забираясь под одеяло. – К те-бе-е-е, к те-бе-е-е, – противным голосом проблеяла Катя. – Специально кровать у окна выбрала, чтобы гостей принимать. Гусева хихикнула. – Тихо здесь! – крикнул в дверь Максим. Наступила тишина. Повозилась и затихла Павлова, захрапела Гусева, замерла Селюкова, довольная, что больше никто не зовет ее под окном. Лиза Токмакова долго ворочалась, вздыхала, но вскоре заснула и она. Лене не спалось. Воспаленными глазами она смотрела на неподвижную штору, прислушиваясь к шорохам в коридоре. Наверное, вожатые прошли по всем палатам и обнаружили, что Глебова нет. Теперь его ищут. Лене стало жалко неказистого Ваську. Пострадает ни за что, еще и смеяться над ним будут. А вдруг его статуя поймала? Превратит в горниста – и все. Подругу себе сделала, сейчас за горниста примется. «Узнать бы, вернулся Глебов или нет, – думала Лена, ворочаясь с боку на бок. – Или лучше окно приоткрыть, вдруг вожатые дверь заперли, он войти не может». Лена замерла, напряженно прислушиваясь. Палата спала. «Как быстро уснули… Странно». Она поднялась, осторожно заглянула за штору. Фонарь так и не загорелся. Прямо в окне, прилипнув лицом к стеклу, стояла статуя. Белые руки она положила на подоконник. Сквозь мел лица стали проступать знакомые черты: невысокий лоб, густая челка, прикрывающая глаза, потрескавшиеся губы, короткий вздернутый нос. – Глебов… – тихо ахнула Лена. – Это ты? – А ты думала, барабанщица? – не разжимая губ, ответил Васька. – Я теперь один из них. Выходи, присоединяйся. Здесь хорошо. Тебе понравится. – Как же так? – Иди сюда. Лена отшатнулась, задернула штору. Но было уже поздно, потому что раздался звон разбитого стекла, и сквозь окно к ней просунулась белая гипсовая рука. Она схватила Лену за горло и сдавила. Девочка забарахталась в смертельных тисках. Мир взорвался разноцветными брызгами. В глаза ударил яркий свет. – Хорош дрыхнуть! Лена дернулась и открыла глаза. Над ней стояла хмурая, невыспавшаяся Гусева. Одной рукой Маринка тормошила Лену за плечо, а другой распахивала пыльную штору. Ослепительный солнечный свет бил по глазам. Было душно. Ко всему этому у Ленки нестерпимо болела голова. – Замерзла, что ли? – Гусева дернула на себя фрамугу. – Ну и кто к тебе ночью приходил? Колись. – Барабанщица, – еле слышно прошептала Лена. – Ага, – хохотнула Маринка, – и взвод горнистов. Я так и представляю, как эта статуя с постаментом прыгает через подоконник. – Маринка ехидно сощурилась. – Ты не придуривайся, а сознавайся – кто был? – Никого не было, отстань! Лена выбралась из-под одеяла. Ее взгляд упал на пол – он был усыпан меловой крошкой. – Хватит врать! Выкладывай. – Гусева бесцеремонно плюхнулась на Ленину кровать. – Отвали. – Лена попыталась отодвинуть от себя Марину, не получилось. – Ты храпишь, как бультерьер, я же молчу. Девчонки захихикали. – Подумаешь, – потупилась Маринка. – Это из-за насморка. Зато ко мне мальчики по ночам не бегают. Говори, кто это был. – Не был, а была… Барабанщица это. – Надоела ты, Ленка, со своими сказками. Как заезженная пластинка – барабанщица да барабанщица. Не можешь чего-нибудь получше придумать. Сказала бы, что Кубинов. Он симпатичный. – Значит, Кубинову можно, а барабанщице нельзя? – Дура, – вяло подвела итог Гусева, вставая. – Это же здорово, когда мальчики в окна залезают. Я бы радовалась, а ты злишься. |