Книга Кровавая жертва Молоху, страница 41 – Оса Ларссон

В конце концов она одевается и одна среди ночи отправляется домой. А он остается спокойно спать.

На Луосс-ярви лег лед. В такую холодную ночь он быстро нарастает, трескается и гудит. У лопарей есть для этого особое слово, «йомидит» – когда лед поет, воет, хотя никто по нему не ходит.

Всю дорогу до дома лед завывает в ушах Элины, беспрерывно плачет, жалуется и раскалывается.

– Я почти уверена, – сказала Марианн Аспехульт в продуктовом магазине BW, указывая на фотографию Йокке Хэггрута. – То есть я совершенно уверена. Он иногда бывает у нас, хотя я и не помню, чтобы он покупал именно сим-карту.

Анна-Мария Мелла оглядела магазинчик. Тут очень уютно. А она никогда сюда не заходила, хотя существует он, наверное, уже много лет.

Марианн Аспехульт посмотрела на фотографии двух других мужчин, которые, по словам Сиввинга, имеют рыбацкие будочки в районе Абиску.

– Вполне вероятно, что эти двое тоже иногда заходят сюда, хотя я и не помню. Однако мне кажется, что… нет.

Анна-Мария кивнула.

– Спасибо, – проговорила она.

– Скажите мне, пожалуйста, – спросила Марианн Аспехульт. – Это как-то связано с убийством в Курравааре?

Анна-Мария с сожалением покачала головой.

– Нет? Ясное дело, – проговорила Марианн Аспехульт. – Возьми сладостей, если хочешь. Или вечернюю газету.

«Люди такие милые, – думала Анна-Мария, выходя из магазинчика. – И большинство из них не склонно убивать своих ближних».

Затем она набрала номер фон Поста. Настало время забрать Йокке Хэггрута на допрос.

Ребекка Мартинссон вела машину по шоссе в сторону Юккасярви. Сын Суль-Бритт Матти работал в ледяной мастерской возле «Ледяного отеля».

Здесь выпиливали ледяные кубы, из которых потом строили отель, обеспечивали скульпторов блоками для создания их творений и выпиливали узоры на ледяной поверхности по их эскизам. Здесь делали стаканы изо льда, тарелки изо льда – всю утварь для отеля, который начнут строить зимой.

Все это походило на самую обычную мастерскую – тот же звук пилы и дрели. Разница была лишь в одном – здесь поддерживалась очень низкая температура.

«Надо было надеть пуховик», – подумала Ребекка.

Спрашивая то одного, то другого, Ребекка добралась наконец до Ханнеса Карлссона. Именно он обнаружил Матти Ууситало, когда того сбила машина. В немногословных материалах следствия было написано, что они сослуживцы.

Ханнес Карлссон работал возле небольшой пилы, вырезая кристаллы льда сантиметров в пять толщиной.

Когда она подошла, он выключил пилу, снял защитные очки и наушники.

– Из этого потом получится люстра, – проговорил он. – Мы делаем отдельные предметы из того льда, который хранится у нас на складе. А затем художники и дизайнеры начнут творить. Когда здесь все заканчивается, я обычно уезжаю в Бьеркис и работаю там, когда начинается лыжный сезон.

У Ханнеса была короткая черная борода, лицо сохранило остатки летнего загара. Он казался сильным, хотя фигура была тощая и жилистая. Он разглядывал Ребекку с откровенным интересом.

«Этакий искатель приключений, – оценила собеседника Ребекка. – Разъезжающий на собачьих упряжках зимой и развлекающийся рафтингом на порогах летом».

– Мы можем пойти в другое место, – предложил он, показывая кивком головы, что заметил, что ей холодно. – У меня все равно сейчас перерыв.

– Ужасная трагедия, – проговорил он, когда они, взяв по чашечке кофе, уселись в комнате отдыха. – Матти сбили три года назад. Маркусу было всего четыре. Не будь Суль-Бритт… а теперь… страшное дело… как он себя чувствует?

– Я не могу оценить его состояние, – ответила Ребекка. Отхлебнув кофе, она продолжила: – Один из полицейских взял его к себе. Сын Суль-Бритт Матти и ты – вы были друзьями, не так ли?

– Именно.

– Ты не мог бы рассказать о… ну, когда Матти… это ведь ты его нашел.

– А, ну да. Я думал, ты расследуешь дело Суль-Бритт.

Ребекка терпеливо ждала.

– Что сказать? Он погиб во время пробежки. Три дня в неделю он обычно бегал из Курраваары в город. Потом принимал душ и переодевался у меня – я тогда жил в городе, мы вместе ехали на работу, а вечером он от меня бежал домой.

– Всегда в одни и те же дни недели?

– Всегда. Понедельник, четверг и пятница.

Ребекка кивнула, взглядом призывая его продолжать.

– Что я могу сказать? – снова повторил он. – Дело было в четверг, мы должны были закончить заказ для ледяного бара в Копенгагене, так что опаздывать было нельзя. Я занервничал и стал звонить. Попал на Суль-Бритт. Она всполошилась, потому что он вышел из дому давно и должен был уже быть на месте. Я позвонил на работу, сказал, что задержусь, и поехал в Курраваару. Никаких следов. Тогда повернул назад – и тут я увидел его. В кустах. Это было ранней весной, листочки еще были маленькие – будь дело летом, я бы его и не заметил. Он отлетел на порядочное расстояние. Почему ты спрашиваешь об этом?

– Не знаю, у меня какое-то странное чувство, которое называется «печенкой чую», – произнесла Ребекка со сдавленным смешком. – Но, возможно, я просто что-то не то съела.

– Возможно, я съел то же самое. Понимаешь, мне все это показалось очень странным. На прямом участке дороги. Уже было светло. К тому же он носил светоотражающий жилет. Хотя, конечно, есть и пьяницы, и такие, которые сидят на таблетках, и те, кто засыпает за рулем. Между прочим, я спросил полицию, намерены ли они проверить все машины в округе. Ну, ты же сама знаешь, как это обычно бывает в деревне. Все знают, кого нельзя пускать за руль, но они тем не менее ездят, полуслепые и полуспящие. А тех, кто едет в город из Курраваары так рано, в половине седьмого, совсем немного. «Проверьте то, что лежит на поверхности», – сказал я. Но они и этого делать не стали. «Вот если бы у нас был подозреваемый», – заявили они мне. И списали дело. ДТП, виновный скрылся.

Поднявшись, Ханнес принес им обоим еще кофе.

– Честно говоря, я сам предпринял небольшое расследование в Курравааре. Наверное, сам был в состоянии шока, когда нашел его, хотя сам я тогда этого не понимал. Взял на работе парочку отгулов. Йёран сказал, что мне не обязательно брать больничный. Мы ведь все были совершенно выбиты из колеи. И беспокоились за мальчишку. Все ведь знали, что Суль-Бритт…

Подняв руку с воображаемым стаканом, Карлссон запрокинул голову, изображая, как пьют.

– …и мы боялись, что она не сможет позаботиться о мальчишке. К тому же мы знали, что его мать не захочет забрать его к себе. У Матти с ней были чертовы проблемы. Он считал, что она должна встречаться с сыном хоть иногда – типа провести с ним неделю летом. Но нет. Она совершенно вычеркнула его из своей жизни. Своего собственного сына. Но тут Суль-Бритт взялась за ум. Ну так вот. Поговорив с полицией и поняв, что они палец о палец не ударят, я сел в машину и объездил всю Курраваару. Спросил одного своего тамошнего знакомого, кто рано едет на работу и кто не в состоянии водить машину, но все равно садится за руль. Я проверил штук десять автомобилей. Искал хоть какую-нибудь вмятину или признаки того, что машину только что особенно тщательно помыли или что-нибудь в этом духе…