Онлайн книга «Кровавая жертва Молоху»
|
Однако сейчас мысли управляющего заняты другим. Камнедробилка возле шахты вышла из строя, и он идет упругим шагом, словно разгневанный правитель. Чертовы работяги, не умеющие делать свою работу! Какой толк добывать руду, если ее нельзя вывезти? Никакого! Руду нужно раздробить и загрузить в вагонетки. Обычно еще издалека слышно гудение камнедробилки – этой гигантской мельницы, раскалывающей блоки руды. На этот раз рабочие сидят снаружи и курят, однако быстро вскакивают при приближении управляющего. Один из них кидается в объяснения: – Там огромный камень, и он, похоже, прочно застрял. Но господин Фаст пришел не для того, чтобы попить с ними кофейку. Оттолкнув в сторону говорящего, он берет у него из рук лом. Все послушно идут за ним, как школьники. Камнедробилка словно стоящая на боку в воронке гигантская скалка, утыканная стальными шипами. Обычно она вращается, грохочет, разжевывая камни, – с каждым оборотом они становятся все мельче и мельче, пока не падают наконец в стоящую внизу вагонетку. Фаст спрыгивает в чашу камнедробилки. – Это, черт меня подери, ваша работа! – зло шипит он. – Выковыривать отсюда камни. Он запускает лом под застрявший валун. – Вы как барышни-учительницы! – рычит он. – Я вам всем за это зарплату урежу! При слове «учительницы» словно волна накатывает на всех. Им даже не надо смотреть друг на друга – все подумали об одном и том же. Как будто она стоит здесь рядом с ними, круглощекая, с веселыми глазами. Все косятся на Юхана Альбина, он ведь знал ее близко – помолвлен с домработницей, которая жила с ней под одной крышей. Внизу в чаше управляющий пыхтит как бык, упираясь в камень. Тот не поддается. Но управляющего заело – сейчас он докажет этим слабакам. – У вас, видать, между ног чего-то не хватает! – кричит Фаст и скидывает свой пиджак. А затем снова наваливается на лом. Младший в бригаде берет пиджак. Оглядывается, ища, куда бы его повесить. И тут все глаза одновременно останавливаются на одном предмете. Главный рубильник. Его никто не отключил. Рабочие переглядываются. Никто не восклицает «ах, проклятье!» и не кидается отключить электричество. И вот управляющему удается выковырять застрявший камень. Камнедробилка с воем приходит в движение. Камни скрежещут о сталь, друг о друга. Под ногами Фаста камни осыпаются вниз, как зыбучий песок. Со стороны кажется, что камнедробилка заглатывает его. Никто и глазом не успел моргнуть, а он уже по пояс в руде. Они не слышат его крика. Видят лишь удивление и страх на лице Фаста. Открытый рот. Все звуки тонут в визге стали, дробящей камни. Через несколько секунд все кончено. Камнедробилка заглатывает Фаста, перемалывает его вместе с камнями и выплевывает клочья в вагонетку, стоящую внизу. Юхан Альбин отключает рубильник, и воцаряется тишина. Подойдя к чаше, он плюет в нее. – Ну, вот и все, – говорит он. – Пожалуй, стоит позвать полицмейстера. Примерно через час Монс перезвонил Ребекке. – Ты уверена, что там написано «Share Certificate Alberta Power Generation»? – Да, – ответила она. – Я держу их в руках. – Сколько там долей? – спросил Монс. – Здесь написано «Representing shares 501–600» на первой, «601–700» на второй и «701–800» на третьей. – Ах ты, черт! А на обороте что-нибудь написано по поводу передачи? – Сейчас посмотрю… «Transferee» и «4 марта 1926 Франс Ууситало». А ниже: «Transferor Яльмар Лундбум». Рассказывай! – Компания существует до сих пор. Довольно большая фирма в области гидроэнергетики со штаб-квартирой в Калгари. В ней произошло много новых эмиссий. Изначально эти акции составляли десятую долю капитала компании. Сейчас – десятитысячную. – И что? – Но они все-таки кое-чего стоят. – Сколько? Стоит ли мне засунуть их под куртку и кидаться на первый рейс в Южную Америку? – Именно так я и посоветовал бы тебе поступить. Если бы на обороте не значилось, что они переданы конкретному лицу. – Что ты такое говоришь, Монс? Сколько? Говори же! – Я говорю, что для тебя эти акции гроша ломаного не стоят. – Но… – Но для Франса Ууситало или его наследников их ценность составляет около десяти миллионов. – Ты шутишь! – Канадских долларов. На несколько мгновений воцарились тишина. Ребекка глубоко вздохнула. «Суль-Бритт была богата, – подумала она. – Сидела в своем обветшалом домишке в Лехтиниеми, считая каждую крону, и даже не подозревала…» – Украсть акции невозможно, – сказала она вслух, – поскольку на них указано имя владельца. – А у ее отца были другие наследники? – спросил Монс. – Я тебе перезвоню, – пробормотала Ребекка. – Ты ничего не забыла? – Спасибо, Монс! Спасибо, мой милый, умный, чудесный Монс. Обожаю тебя! Но… черт подери. Перезвоню попозже! – Только не наделай глупостей, – произнес Монс. Но Ребекка уже бросила трубку. – Я, собственно, пыталась сказать тебе об этом, когда ты звонила в прошлый раз, – сказала Соня на коммутаторе, когда Ребекка позвонила ей. – Но ты ведь… – Да, знаю! – Ну вот, видишь. – Прости, я слушаю. – У него был еще сын. Старше Суль-Бритт. От другой женщины. Но после него не осталось денег даже на похороны. «Само собой», – подумала Ребекка. Вслух она сказала: – Стало быть, у Суль-Бритт был единокровный брат. Как его звали? – Счастье мое, ты думаешь, я все это держу в голове? Хочешь, чтобы я узнала? – Да, и прямо сейчас! – выпалила Ребекка. – Мне нужна вся родословная! Вилла семьи Ниеми располагалась в Курравааре на мысу, уходящем в залив. Хозяйка дома впустила полицейских, желавших переговорить с ней и с ее мужем. Поначалу она испугалась, но они заверили ее, что ни с ее детьми, ни с родными ничего не случилось. Это была высокая стройная крашеная блондинка, лет тридцати с небольшим. Волосы коротко пострижены на затылке, но спереди доходили до уголков рта. В левом ухе и в одной ноздре были вдеты колечки. Жуя жвачку, госпожа Ниеми то и дело бросала взгляд на экран телевизора, работавшего на кухне. Там кто-то рекламировал магическое приспособление для резки овощей, способное изменить жизнь потенциального покупателя и заставить его детей страстно полюбить огурцы и морковку. |