Книга Признания новобрачного, страница 84 – Ванесса Келли

— Мне не нужно садиться, — прорычал он, — и у меня нет времени для мелодраматических сцен — воссоединение семьи и все такое… Моя жена сбежала, и я должен ее найти.

— Да, знаю, — сказал Доминик. — Поэтому Хлоя здесь.

Гриффин невольно разинул рот от удивления. Его взгляд метнулся к матери.

— Как ты оказалась впутанной в это? Что знаешь о Джастин?

— Это я помогла им бежать — ей и ребенку, — ответила женщина.

— Что ты сделала? — потрясенно спросил Гриффин, делая шаг к ней.

— Гриффин, не трогай ее! — завопил Доминик.

Остановившись, Гриффин уставился на Доминика, который не сводил глаз с его рук.

— Чего ты орешь? — досадливо поморщился Гриффин. — Я ни разу в жизни не ударил женщину, и тебе это прекрасно известно. — Тем не менее, он почувствовал, что его бросило в жар.

— Я бы не удивилась, если бы ты изменил этому правилу, — негромко сказала Хлоя. — Я это заслужила.

Гриффин сморщил лоб.

— Я ошибся, — сообщил он. — Это не мелодрама. Это фарс.

Его мать пожала плечами, но уголки ее рта еле заметно дернулись, а в глазах промелькнули веселые огоньки.

— Не то чтобы я был против хорошего фарса, — продолжил Гриффин, — но мы должны найти Джастин. Она в опасности, и если ты знаешь, где она, скажи немедленно.

Хлоя покачала головой.

— Поверь, она в надежном месте. И я никому не скажу, где она, пока ты будешь настаивать на передаче Стивена графу Марцано.

Гриффин уставился на нее с ужасом.

— Боже правый! Ты — женщина под вуалью?

— Предположим.

— Но как ты узнала, где меня искать?

Хлоя робко улыбнулась.

— Я уже несколько лет слежу за тобой. — Женщина изо всех сил старалась говорить спокойно.

Внезапно Гриффин почувствовал, какими чудовищно неповоротливыми стали его мозги. Судя по всему, они оказались не в силах осмыслить новую информацию.

— Но где ты жила все это время, пока следила за мной?

— У меня есть дом в Камберуэлле. Иногда по делам мне приходится бывать в Сити. Навести о тебе справки совсем нетрудно.

Хлоя смотрела прямо на сына, не отводя взгляда, но ее глаза о чем-то молили. О прощении? Неужели она рассчитывает на прощение после того, как не желала его знать столько лет?

— Боже мой! — недоверчиво воскликнул Доминик. — Прямо у меня под носом!

Она покосилась на Доминика и немного порозовела.

— Прости, но мне казалось, что так будет правильно.

— Что будет правильно? — потрясенно переспросил Гриффин. — Позволить нам верить, что тебя нет на свете?

Хлоя открыла рот, чтобы ответить, но Гриффин остановил ее взмахом руки.

— Не важно. Я ничего не желаю об этом слышать. Мне необходимо знать только одно: почему ты увезла мою жену в какое-то таинственное место, которое не желаешь называть?

— Ну, это совсем простая история, — сказала она.

— Не могу дождаться! — воскликнул Гриффин, разрываясь между сарказмом и растерянностью.

Доминик обошел стол и взял Хлою за руку. Гриффин не мог не заметить, как она вздрогнула от его прикосновения и ее щеки порозовели еще ярче.

— Присядь, пожалуйста, — тихо проговорил Доминик и повел женщину к креслу у камина. — Позволь я прикажу принести…

— Доминик, если ты сейчас прикажешь принести чаю, клянусь, я тебя убью, — рявкнул Гриффин. — У нас нет на это времени.

Доминик бросил на возбужденного гостя раздраженный взгляд, но Хлоя удержала его руку и сказала:

— Мне не нужен чай. И я согласна, что время играет очень важную роль.

— Ладно, — буркнул Доминик. — Гриффин, перестань испепелять свою мать взглядом и сядь. Из-за твоей грубости мы только теряем время.

Хлоя неуверенно улыбнулась.

— Пожалуйста, дорогой, сядь здесь, напротив меня.

Он несколько секунд неподвижно стоял, не в силах принять решение. Все выглядело так, словно его приглашали присесть для ничего не значащей беседы. Как будто его родная мать не восстала из мертвых, в мгновение ока изменив всю его жизнь.

— Ладно, — рыкнул он, прошагал к стулу и сел. — Но вы оба лишились рассудка.

Доминик неодобрительно покачал головой и занял место за столом. Судя по всему, он уже овладел ситуацией. Гриффин понятия не имел, как это у него получилось. Ему было известно, что Доминик много лет упорно искал Хлою. Эта миссия стала для него священной. Как он мог теперь сохранять ледяное спокойствие, для Гриффина было тайной.

— Хорошо, мама, — язвительно выделив голосом последнее слово, сказал он. — Я весь внимание.

Вместо того чтобы обидеться на его откровенный сарказм, Хлоя одарила его блаженной улыбкой. И Гриффину пришлось проглотить внезапно застрявший в горле ком размером с хороший булыжник. — Конечно, сын мой. — Она сделала паузу, словно стараясь привести в порядок мысли.

— У меня есть заведение в Камберуэлле, — начала она. — Нечто вроде приюта для незамужних девушек, которые, забеременев, оказались на улице. Это не школа, да и не благотворительное учреждение. Большинство девочек, которые приходят ко мне, желают, если возможно, сохранить тайну. Многие из них, после того как я нахожу хороший дом для их детей, возвращаются к прежней жизни. Некоторые хотят оставить детей при себе, и я стараюсь им в этом помочь.

Гриффин был не в силах в это поверить… или плохо старался?

— Вот только ты не смогла сделать то же самое для собственного сына. — Ему показалось, что ирония легко могла его задушить.

Хлоя пристально и очень серьезно посмотрела на него.

— Гриффин, ты не должен думать, что я не хотела быть с тобой. Я хотела. Очень хотела. Но дядя Бартоломью был неумолим.

— Это его идея — сказать, что ты умерла в школе, куда он тебя отправил?

Ее глаза казались глубокими озерами грусти, грозившими затянуть его.

— Да. Он считал, что так будет лучше для тебя, и я не могла не согласиться. В то время я ничего не могла тебе дать, только свой позор. Мне очень жаль, если, по-твоему, я сделала неверный выбор, Гриффин.

Он подумал о долгих годах одиночества, когда считал себя брошенным, когда голодал и замерзал на улицах Лондона, в то время как его мать жила совсем рядом.

— Не важно, — буркнул он, справившись с эмоциями. — Сейчас не важно все, кроме Джастин.

Женщина кивнула.

— Хлоя, — перебил ее Доминик. — Откуда у тебя деньги на открытие приюта? На что ты жила все эти годы?

Она растерянно моргнула — перемена темы разговора оказалась слишком резкой.